Елена Филон - Только слушай

– До конца шоу ещё слишком много времени… – тихо произнёс Шейн.

Я не поняла смысла его слов.

– Боишься, что мы успеем убить друг друга?

Шейн продолжал хмуриться:

– Боюсь… что всё зайдёт слишком далеко. А мне совсем этого не хочется.

Фыркнула:

– Куда уже дальше? Ты способен ненавидеть ещё больше?

Шейн посмотрел так, будто сморозила неимоверную глупость!

Что? Что не так я сказала?

Ещё одна мучительно долгая пауза. Глаза в глаза, практически не моргая, словно важнее истребления друг друга взглядами в этот момент ничего и быть не может.

Шейн наклонился ещё ближе. Что за дурная привычка запугивания?

– Если останешься в шоу, – произнёс он вкрадчиво, – твоя жизнь станет ещё хуже.

– Почему? – и больше мне не было смешно. – Ты устроишь?

– Я смотрел твои записи в Интернете, – вдруг сменил тему Шейн.

Мои брови резко взлетели:

– Какие записи?

– С выступлений в Нью-Йоркских клубах.

Изо рта вылетел странный звук: не знаю, то ли я усмехнулась, то ли воздухом поперхнулась.

– Как ты… как ты их нашёл? – Нет, ну это просто шок для моего организма. – Подожди-подожди… зачем ты вообще их искал?!

– Мне было интересно, – просто ответил Шейн, пожав плечами. – Оказывается, у тебя и друзей-то почти нет.

– Откуда инфа?

Шейн гадко улыбнулся:

– У меня есть друзья в Нью-Йорке… говорят, в местной рокерской тусовке ты почти ни с кем не общаешься. Там все группы такого уровня знают друг друга, ты ведь в курсе? Я даже знаю название команды, в которой ты играла.

Не знаю почему, но щёки вдруг вспыхнули. Мне нечего скрывать, но Шейн говорит так, будто ведёт к чему-то малоприятному.

– У меня не было желания общаться с пьяницами, нажираться перед концертами и совокупляться в туалетах, это плохо?

Шейн перестал улыбаться:

– Ты отказалась от той жизни, но и той, за которой пришла сюда, тоже не будет. Когда вернёшься в Нью-Йорк, всё, что у тебя останется, – это музыка и ничего больше. Продолжишь гнить в супермаркете, возможно, вернёшься к учёбе и вскоре, с годами, забудешь, что такое держать в руках гитару.

– Так ты видишь моё будущее? – в глазах вдруг защипало, но я не позволю ни одной слезинке пролиться перед этим ничтожеством. – Так?! – заорала я. – Потому что у меня больше никого нет?! Потому что у меня нет шансов пробиться на большую сцену, или потому что я недостаточно сильно люблю музыку?! Поэтому ты так считаешь?!

– Нет, – выдержав паузу, просто ответил Шейн. – Потому что так будет лучше. Либо так, либо тебя раздавят.

– Какого дьявола ты решаешь, что для меня будет лучше?!

– «Мой» мир сожрёт тебя, Тейт. Уничтожит. Заставит делать то, чего ты никогда не будешь хотеть. Заставит играть музыку, которая будет тебе не нравиться. Ты будешь валиться с ног, но при этом ползти дальше… Так здесь всё устроено. У других участниц в сто раз больше шансов достигнуть вершины и остаться на ней, чем у тебя. Потому что их легко подмять под себя, а ты… ты будешь сопротивляться до последнего, и в итоге этот мир использует тебя и уничтожит. Это шоу-бизнес. Ты ничего о нём не знаешь. Ты даже не понимаешь, что он уже тебя использует.

А теперь отмотайте, пожалуйста, обратно.

Шейн только что назвал меня по имени?!..

Ладно, потом об этом подумаю.

– Я не верю в это фальшивое беспокойство обо мне, – спокойно ответила я.

– Лучше живи, как жила…

– Почему ты хочешь лишить меня этого шанса?

– Потому что я знаю, что будет.

– Ты не можешь этого знать! – я снова закипала. – С чего вообще так решил?! По себе других судишь? Потому что и у тебя, кроме музыки, ничего не осталось, да? Думаешь, я такая же? Думаешь, поэтому стану такой, как ты?! Таким же ничтожеством, что, кроме собственного отражения в зеркале ничего не замечает?! – Приподняла голову и продолжила шипеть со всей ненавистью: – Об этом ты говоришь?! Вот что твой «мир» со мной сделает? Уничтожит – значит, сделает меня такой же бездушной скотиной, как ты?! Ты ведь жалеешь, что вовремя не передумал? Не выбросил гитару, и не продолжил гнить в каком-нибудь супермаркете, да?.. Но я не такая, ясно?! Со мной никогда такого не случится! Так что не смей нас сравнивать! У тебя никого нет, потому что такое дерьмо, как ты, не сдалось никому, кроме ослепших от фальшивой любви фанаток, а у меня никого нет, потому что так сложились обстоятельства, но при всём при этом они не помешали мне остаться человеком!

Мои слова ещё долго звенели в воздухе, по крайней мере, мне так казалось. И какое-то неожиданно поганое чувство подобно яду разливалось по телу, оставляя горький привкус во рту.