Елена Филон - Только играй

Тяжело дыша, Калеб замолчал. Глаза злобно сужены, а на сжатой челюсти вновь играют желваки. Волосы растрёпаны больше, чем обычно, потому что он всё время запускает в них руки, а цвет кожи кажется пугающе бледным.

– Тебе не нужно ни о чём беспокоиться, – меняя тему, произнесла я. – Я сама всё сделаю. И тебя не стану впутывать…

– Я хотел найти тебя, – перебил Калеб, глядя словно сквозь меня. – Но не таким образом.

– Ты вообще не должен был меня искать! Мы никто друг другу! Так что не вижу смысла сейчас что-то выяснять! – шагнула к двери, и вновь Калеб оказался передо мной, преградив дорогу. Сделала шаг в сторону, но рука Калеба оказалась на моём плече, вынудив остановиться.

Я смотрела на него требовательно:

– Дай мне уйти.

– Это не всё, – на тон тише заговорил Калеб. – Что насчёт Анемоны?

О нет…

Я прикрыла глаза.

– Она знала?

– Я не хочу вмешивать в это Анемону.

– Она знала, – усмехнувшись, твёрдо повторил Калеб. – И почему я не удивлён?

Я молчала, не решаясь поднять глаза выше уровня его ключицы. Чёрные языки пламени на шее плавно извивались от движений кадыка, и это действовало на меня умиротворяюще.

Его тёплая ладонь опустилась ниже – к моему предплечью, и я не стала этому противиться, хотя должна была. Калеб приподнял рукав моей футболки и провёл пальцами по покрасневшей коже на том месте, где его ладонь сжимала мою руку, таща за собой к коттеджу.

Неправильная… неправильная дрожь от его прикосновений пронеслась по всему телу.

– У тебя мурашки, – шепнул Калеб, мягко касаясь моей разгорячённой кожи.

– И вовсе нет!

– И вовсе да! – отрезал категорично.

– С тобой не поспоришь. – Поспешила отвести взгляд, пока мысли вновь не вильнули в неправильное русло. – Просто… просто тут прохладно.

– Кондиционер не работает. На улице тридцать градусов.

– Да-а? Значит, у меня просто гусиная кожа.

И вновь угнетающая тишина.

– Прости. – А вот это слово мне хотелось услышать меньше всего. Потому что именно я должна была перед ним извиняться!

– Пустяк, – я небрежно вернула рукав на место и слегка отстранилась.

Калеб продолжал смотреть на меня, и не почувствовать то, как внезапно изменилась атмосфера в комнате, было невозможно. Жарко? Нет, здесь настоящее пекло!

– Я пойду.

– Куда?

– К Мики. У них с Эстер там сейчас наверняка крыша едет. Потом к Вонгу. Так что… так что прощай и… мне жаль, что тебе пришлось в этом участвовать. Правда, жаль.

– Ты хоть представляешь, какой будет скандал?

– Я – да. А ты – нет. И мне одной за него отвечать.

Брови Калеба непонимающе сдвинулись к переносице:

– Что ты имеешь в виду?

Я с обречённым видом вздохнула, провела пальцами по взмокшему лбу и коротко пожала плечами:

– Меня зовут Александра Вудвилл. Приятно познакомиться.

– И?

– И ничего! Всего-то дочь сенатора штата.

Не знаю, сколько длилась следующая пауза. Калеба точно в гипс закатали и выставили на солнышко сушиться.

– Да-да, я знаю, что ты хочешь сказать…

– Что ты ещё более сумасшедшая, чем я думал, – тихо выдохнул Калеб, медленно кивая головой.

– Знаю. Но иногда жизнь не предоставляет выбора. И приходится поступать не совсем честно. Я не виновата, что родилась в семье, которая считает меня достоянием общественности с полным отсутствием собственных желаний. И пока я под их опекой, каждый мой шаг контролируется. Это как быть на поводке. Идти куда скажут и говорить то, чего от тебя ждут, а не то, что хочешь сказать на самом деле.

– Поверить не могу…

– Вот и не верь. Просто забудь.

– Поверить не могу, что ты ещё и несовершеннолетняя…

Вот и ещё одна правда раскрылась.

– Мне двадцать. Не так уж и мало, чтобы принимать собственные решения. Как считаешь?

На этот раз Калеб надул щёки и выдохнул гораздо громче, чем прежде, не зная, куда бы уткнуть растерянный взгляд.

– Я же сказала: вся ответственность ляжет на меня. Не беспокойся! – Моя рука коснулась дверной ручки, и спустя миг ладонь Калеба оказалась сверху. Я застыла, глядя в глаза парню, которого раньше и за человека с трудом считала, а сейчас… сейчас от одного его прикосновения внутри меня просыпается назойливый пушистый зверёк и так не к месту начинает мурлыкать.

– Так ты поэтому носишь парик, когда играешь на сцене? – Кадык Калеба дёрнулся, тут же приковав к себе взгляд, и перед глазами так не вовремя вспыхнули кадры из сна, что мучает меня почти каждую ночь.

– О, только не это… – умоляюще простонала я, крепко жмурясь.