Анатолий Иванов - Жизнь на грешной земле (сборник)

— Нет, Иван Иванович… Не хватит, однако, у тебя мужества извиниться перед Денисом. Да еще в газете…

Он, Новоселов, безмолвно сидел перед Бугровым, как школьник, не ответивший простенького урока перед учителем.

— Видишь ли… — промолвил он и остановился, не зная, что говорить дальше. Но Бугров пожалел его и заговорил сам:

— Видишь ли… — и в голосе Бугрова явно проскользнула насмешливо-хитроватая интонация, — к рязанским планам мы, в конкретности я вот, отношусь и так и сяк… Я в Рязани не был, тамошних условий и положения не знаю. Может быть, надо им в ноги кланяться, если… если научились так хозяйствовать. Но ведь погляди, что получается… Наша область тоже нынче взяла два годовых плана по мясу. План разверстали по районам, район — по колхозам и совхозам. Нас заставляют сдать три годовых плана. Три! У вас, говорят, животноводство сильное, кому, как не «Красному партизану», пример показать! Ты понимаешь, Иван Иванович, что это значит? Где у нас такие возможности? За область, опять же, не знаю, а нам этот план — гроб с крышкой. Коров, что ли, вырубать? — Голос Бугрова все креп и креп, наливался злостью. — Можно, конечно, и коров… Можно весь молодняк на мясокомбинат отправить. Таким-то образом можно пять планов выполнить в один год, можно — шесть. А потом что — по миру идти? Это что — умеем или не умеем хозяйствовать?

— Прохоров, насколько я знаю, не соглашается пока даже и на два плана, — сказал Новоселов.

— Он не соглашается, а ему — выговор. Станет еще сопротивляться — Гаврилов пригрозит партбилет отнять. Бывали уже такие случаи…

Бугров остановился, успокоился немного и продолжал уже ровным, немного усталым голосом:

— Вот и выходит, что не дают Денису воли, не дают развернуться. Не знаю, сколько с Дениса, с нас мяса нынче возьмут… Ежели в самом деле три годовых плана — на шесть лет вперед животноводство наше обескровят. А за эти шесть лет мы бы не шесть, а около десятка нынешних планов дали государству, ежели бы все нормально, по-хозяйски шло. А так на этих трех и засохнем. Вот и считай… Умеешь считать?

— Но, Антон Филимоныч… Вот ты бы Гаврилову предложил так посчитать.

— А думаешь, не было предложено? — живо обернулся Бугров.

— Ну и что?

— Э-эх! — махнул рукой Бугров. — В этих мыслях у меня, может, не все правильно. Но ведь я попросту рассуждаю: работал я год, работал, получил на трудодни столько-то. С месячишко-то я как бы мог погулять-попировать — сам себе купец, да и только. Но ведь я помню — целый год впереди, его тоже надо мне жить с семьей. А Гаврилов где-то позавтракал, у нас пообедает, а ужинать в другой район, а то и область поедет. И везде будет заботиться, чтобы стол побогаче был уставлен. Что можно положить на этот стол от нашего колхоза — давненько уже прикинул, кажется.

Новоселов пожал плечами:

— Смелые же ты, Антон Филимоныч, выводы делаешь… Не далековато ли от берега удишь?

Бугров устало вздохнул, вытер широкой ладонью лоб:

— Ладно… Поживем — увидим. Но мы с Денисом не выложим ему на стол все животноводство. Пусть хоть в тюрьму садит…

Этот случайный разговор с Антоном Бугровым много дал ему, Новоселову, заставил много думать, размышлять, сопоставлять, сразу же заставил по-другому взглянуть на председателя «Красного партизана». Номер газеты со статьей о Прохорове жег ему руки.

Многое случилось именно так, как предсказывал Бугров. Дениса Прохорова, действительно, разносили в пух и прах на всех пленумах, сессиях и всяких районных совещаниях за чистые пары. Коновалова же, наоборот, ставили в пример. На всю область прогремел Коновалов и за обязательство дать два с половиной годовых плана по мясу — в областной газете был даже напечатан его портрет. Прохоров же с Бугровым, как ни ломал их Гаврилов, не обещали даже полтора.

— Ну глядите, деятели! — зловеще предупредил их на бюро обессиленный Гаврилов. — Этак — доиграетесь… Предлагаю Прохорову объявить выговор. Бугров тоже заслуживает самого строгого наказания. Но ограничимся на первый раз серьезным предупреждением. Бугров у нас еще молодой секретарь парторганизации. Дальнейшее покажет, насколько он зрел…

— Вроде, новый метод в руководстве — разделяй и властвуй, — нехорошо усмехнулся Бугров, выходя из райкома.

…А весной произошел такой случай.

Денис Прохоров решил потеснить немного пшеницу и побольше посеять кукурузы. В колхозе выделили для кукурузы хорошее поле, отлично прогреваемое солнцем, обильно удобрили почву. В районе категорически воспретили самовольничать. Напрасно Прохоров и Бугров, специально приехав в район, доказывали, что в колхозе большое животноводство, что у них из года в год не хватает кормов, что недавний Пленум ЦК указал на пересмотр структуры посевных площадей как на один из важнейших резервов, что пшеница в их хозяйстве — самая малоурожайная культура. Все эти доводы разбились, как стеклянная бутылка о каменную стену, об один-единственный аргумент Гаврилова: