Анатолий Иванов - Жизнь на грешной земле (сборник)

Впереди был низкорослый кустарник. Над ним стали подниматься столбы дыма. Потом послышался выстрел, другой…

— Это что-то там, в вогульском стойбище! — вскричал Ермолай. — Ну-ка, айда!

— Ой! — прижала Алена к груди обе руки. — Ермолай!

И побежала за ним.

Молодой казак по имени Иван Кольцо вышел из чума, сказал:

— Ничего там нет, кроме обглоданных костей.

— Как ничего? Чья это нора? — Начальник над грабителями шагнул к лежащим на земле людям. — Ну? А то повелю чум сжечь.

Из кучи людей поднялся вогул лет под тридцать.

— Наша чум. Игичей моя звать.

— Твой? — Начальник над грабителями ринулся к вогулу, бросил его к ногам Кольца. — Где твоя схоронка?

— Нету ничего хоронить.

— Секи его, пока не скажет. — И бросил Кольцу плеть.

Плеть Иван Кольцо поймал. Но, помедлив, отрезал вдруг:

— Я к тебе, Сысой, в палачи не нанимался.

Швырнул ему плеть назад, повернулся и пошел.

— Что-что? Ты… Да за такое ослушанье…

— Моя похоронка нету, — опять простонал Игичей.

— A-а, нету! — взъярился Сысой. — Сейчас узнаем, есть али нету!

И замахнулся плетью, ударил, замахнулся было второй раз.

Но в это время выскочила из-за чума собака-лайка и вцепилась в Сысоя. Тот, крутнувшись, отбросил пса, выхватил саблю и, когда собака снова ринулась, рассек ее пополам.

Все, словно оцепенев, смотрят на происходящее.

Собачья кровь, видимо, совсем опьянила Сысоя.

— Говори, где шкурки!

И он страшно замахнулся саблей теперь на вогула.

— Стой! — Это Ермолай с криком вылетел из-за чума, молнией метнулся на Сысоя, с ходу повалил его.

Сысой вскочил с земли первым.

— A-а, Ермошка, вонючая говешка! — зарычал Сысой и двинулся на него с обнаженной саблей. — Сейчас рассеку тебя, как твою паршивую собаку!

Все, включая Ивана Кольца, по-прежнему смотрят на все это как парализованные.

Ермолай схватил прислоненные к чуму деревянные вилы-рогатины и сам пошел на Сысоя. Тот в страхе попятился, уперся спиной в ствол растущего посреди стойбища дерева. Ермолай прижал его к дереву острыми, как шилья, рожками деревянных вил.

— Бросай саблю, кишки выпущу!

Сысой в страхе отбросил саблю. Ермолай крикнул опять:

— Игичей! Вогулы! Бей грабителей!

— Мой друг Ермошка на помощь пришел! — вскричал Игичей.

Лежащие на земле люди было зашевелились, но кто-то из казаков выстрелил вверх, и они притихли.

— Ты, парень, не дури! — Кольцо тронул Ермолая за плечо.

— Не трожь его! — вскричал женский голос, и Алена, появившись из-за чума, с ходу оттолкнула Ивана. Потом сама повисла на Ермолае: — Да ты чего? Ведь засекут тебя, Ермолай! Беги!

— На помощь, на помощь! — взревел Сысой.

Но от реки и так бежали уже казаки с саблями наголо. Ермолаю ничего не оставалось, как развернуться со своими вилами им навстречу и отступать под ударами сабель. Какое-то время он еще отбивался, пока от обрубленных саблями вил не осталась коротенькая палка. Казаки наконец навалились на него.

Алена, зарыдав, упала на землю.

Кольцо с удивлением смотрит то на Ермолая, то на Алену.

Сысой подошел к Ермолаю, замахнулся плетью, но ударить почему-то не решился.

— Сопля кислая. И девку эту повязать!

Казаки бросились исполнять повеление.

— А за компанию и Ваньку Кольца.

— Меня? За что? — Иван схватился было за саблю.

— Сполнять!

К Кольцу подскочили сразу четверо, заломили руки.

Пристань на Каме еще строилась. У берега приткнулось несколько стругов и лодок. Кроме лабаза, на берегу стояли еще три-четыре деревянных склада, два строились. Стучали звонко топоры, у готовых складов суетились работные люди, туда-сюда катили бочки, носили тюки, ворохи звериных шкур, подвозили на телегах бадейки с медом, маслом.

У единственного пока бревенчатого причала стояло довольно большое парусно-весельное судно.

На палубе под матерчатым тентом пили холодный квас владыки здешних мест — сам Аника Строганов и его старший сын Семен. Аникею под шестьдесят, он в холстяной мужицкой рубахе до коленей, Семену 35.

— Решил я — сию новую нашу слободу тебе, Семен, под начало дать, — проговорил Аника, сдувая с кружки пену. — А Сысоя отряжаю те в помощники.

— Беды не вышло бы, батюшка. Царь покуда эти места нам не пожаловал.

— Пожалует, куда денется…

— Да места уж больно лешии, — недовольно сказал Семен. — Сибирские татары близко.

— Оно так. Да рассолы-то какие тут богатые! Для начала три-четыре варницы поставим. А татары все ж таки за Камнем. Ну, острог построим, дюжины три-четыре стрельцов для обороны посадим. Леса тут должны быть сильно звериные. Седни Сысой должен прибыть, дак он обскажет.