Чарльз Буковски - Из блокнота в винных пятнах (сборник)

Я пришпорился, принял горячую ванну, выкурил косяк, выкурил 2 косяка (бомбовоза), попил немного белого вина, «Голубую монахиню», потом 7 или 8 бутылок «Хайнекена» и задумался, как наилучшим манером подступиться к теме, священной для многих – во всяком случае, для еще молодых людей. Рок-бит мне нравился; секс мне по-прежнему нравился; мне нравилось подымать повыше вал и – и рев, а также ширь рока, однако от Бе, Малера и Айвза мне перепадает намного больше. В роке не хватает тотальных слоев мелодии и той случайности, что просто не обязана гоняться за собой, раз начавшись, – как собака, что пытается откусить себе жопу, потому что наелась острых перцев. Что ж, попробую. Я допил «Голубую монахиню», оделся, выкурил еще косяк и снова туда поехал. Опоздаю.

Аншлаг. И стоянка полна. Я поездил кругами и нашел ближайшую улицу, на которой можно оставить машину – минимум в полумиле.

Вылез и пошел пешком. Манчестерская. На улицах полно частных жителей за железными решетками со ставнями. И похоронных контор. Кто-то заходит домой. Но таких не слишком много. Поздно уже. Я шел и думал: бля, слишком далеко, надо бы вернуться. Но шел дальше. Примерно на полдороге по Манчестерской (с южной стороны) я обнаружил поле для гольфа, на котором имелся бал, и зашел. Там стояли столики. И гольферы, удовлетворенные гольферы медленно за ними пили. Поле работало только днем, но эти киски состязались на дальность на прямом отрезке под электрическими огнями. Сквозь стеклянный тыл бара еще виднелось несколько последних игроков – они подрачивали мячики под луной. Со мной была девушка. Она заказала «кровавую мэри», а я – «отвертку». Когда у меня нелады с животом, водка меня успокаивает, а с животом у меня нелады всегда. Официантка попросила у девушки удостоверение. Ей исполнилось 24, но это ей польстило. У бармена было жуликоватое, известковое, тупое лицо, и он налил нам 2 жидких напитка. Зато хоть было прохладно и деликатно.

– Слушай, – сказал я, – чего бы нам тут не остаться и не напиться? Нахуй «СТОУНЗ». То есть я же могу что-нибудь сочинить: пошли-де смотреть «СТОУНЗ», напились в баре на гольфовом поле, наблевали, сломали стол, связали полотенце из пальмовых волокон, схватили рак. Что скажешь?

– Да нормально.

Когда женщины со мной соглашаются, я всегда все делаю наоборот. Я расплатился, мы ушли. Идти было еще долго. Потом мы срезали угол по стоянке. Взад-вперед ездили машины охраны. На автомобили опирались детки, курили косяки и пили дешевое пойло. Виднелись пивные банки. Несколько бутылок виски тоже. Молодежь уже не была только про дурь и против алкоголя – они догнали меня: употребляли всё. Когда 27 наций вскоре узнают, как пользоваться водородной бомбой, едва ли имеет смысл заботиться о здоровье. У нас с девушкой билеты были на такие места, что мы сидели врозь. Я отправил ее к нужному месту, а сам пошел в бар. Цены разумные. Быстро выпил два, вытащил корешок своего билета, зажал в кулаке и двинулся в сторону шума. Ко мне подбежал крупный парняга, упитый дешевым пойлом, и сообщил, что у него подрезали бумажник. Я мягко ткнул его локтем в живот, он согнулся пополам и стал блевать.

Я попытался найти свои сектор и ряд. Было темно, светло и ревело. Капельдинер орал что-то про то, где мое место, но я его не слышал и отмахнулся. Сел на ступеньки и закурил. Там был Мик в какой-то пижамке со шнурками, навязанными на лодыжках. Рон Вуд – ритм-гитарист, подменял Мика Тейлора; Билли Престон в натуре отстреливался клавишными; Кит Ричардз – на лидер-гитаре, и они с Роном, не встречаясь взглядами, брали какие-то певучие высокие, огибая края друг друга, но Кит стоял на земле прочней и естественней, хоть ему и было полегче, и Рон вступал и подыгрывал вопреки выплескам и подбросам, как ему нравится. Чарли Уоттс на темпе, казалось, очень радуется, но центр у него смещался влево и опадал. Билл Уаймен на басу был совершенный профессионал – над чертовым «Темз-Форумом» скреплял все это воедино.

Пьеса завершилась, и капельдинер мне сказал, что я сижу с другой стороны – на другой стороне ряда Н. Начался следующий номер. Я походил туда-сюда. Все места заняты. Я уселся у ряда Н и стал смотреть, как работает Мик. В нем я ощущал благородство, изящество и отчаянье, и все равно какую-то мощь: дескать, я выведу вас отсюда нахер, детвора.

Затем по проходу спустилась крупноногая фемина и задела мою голову бедром. Капельдинерша. Хрям, хрям, двойная удача. Я показал ей свой корешок. Она согнала с места пацана на крайнем сиденье. Мне стало неловко, и я на него сел. С центра сцены поднялся огромный надувной хер, должно быть, футов 70 в высоту. Рок рубил, хер бурил.