Мэри Кайе - Далекие Шатры

Звуки отчетливо слышались в недвижном воздухе, ибо дом сирдара находился недалеко от крепости, и Аш, как и Уолли, был приятно удивлен настроением толпы, протекавшей мимо, чтобы поглазеть на процессию. Однако сирдар, который вместе со своими домочадцами ходил посмотреть на прибытие миссии, возвратившись, сообщил, что малая численность и скромность посольства разочаровали кабульцев, ожидавших гораздо более пышного зрелища. Да, слоны были, но всего два, причем они принадлежали эмиру и их уже не раз видели в различных торжественных шествиях.

– К тому же, кроме Каваньяри-сахиба, там всего только три сахиба и не более восьмидесяти солдат из моего бывшего полка. Что это за посольство такое? Миссия рус-логов насчитывала намного больше людей. К тому же они были в богатых мехах, высоких кожаных сапогах и смушковых шапках, а на груди у солдат сверкали ряды серебряных патронов. Да, то было грандиозное представление. Но это… – Сирдар вытянул худую руку ладонью вниз, словно показывая что-то мелкое и незначительное, – это было жалкое зрелище. Сиркару следовало устроить представление попышнее. Многие зрители спрашивали, в состоянии ли правительство, неспособное прислать более внушительное посольство, выплатить солдатам эмира все, что им причитается, и если нет…

– Что такое? – резко перебил Аш. – Где вы это слышали?

– Я же сказал: в толпе возле ворот Шах-Шахи, куда я пошел посмотреть, как Каваньяри-сахиб с эскортом въезжает в Бала-Хиссар.

– Нет. Я имею в виду мнение, будто миссия должна выплатить армии задолженность по жалованью. Ни о чем таком в договоре не упоминалось.

– Неужели? Тогда могу лишь сказать, что многие здесь ожидают этого. Они говорят также, что Каваньяри-сахиб не только выплатит армии все сполна, но и положит конец воинской повинности и отменит непомерные налоги, которые давно лежат тяжким бременем на нашем народе. Что, это тоже неправда?

– По-видимому. Разве что существует некая тайная договоренность, в чем я сомневаюсь. Условия договора обнародованы, и единственная финансовая помощь, которая в нем упоминается, – это обещание правительства Индии выплачивать эмиру ежегодную субсидию в размере шестисот тысяч рупий.

– В таком случае, возможно, эмир потратит эти рупии на выплату жалованья солдатам, – сухо сказал сирдар. – Но вы не должны забывать: здесь мало кто слышал о договоре и почти никто не читал его. Вдобавок, как мы с вами знаем, половина Афганистана считает, что их соотечественники одержали великие победы в войне и заставили армии раджа отступить в Индию, оставив здесь многие тысячи мертвых, и если они верят в это, почему бы им не верить во все остальное? Возможно даже, эмир сам распустил такие слухи в надежде убедить своих подданных пропустить Каваньяри-сахиба со свитой в Кабул и не пытаться причинить зло гостям, ведь только дурак убивает человека, который платит. Могу сказать лишь одно: половина Кабула считает, что Каваньяри-сахиб явился сюда, чтобы купить для них все, что им нужно от эмира, будь то освобождение от налогов и воинской повинности или избавление от опустошительных набегов солдат, не получающих жалованья. Вот почему они смутились при виде его малочисленной свиты и сразу стали сомневаться, что он прибыл, нагруженный сокровищами.

Сообщенные сирдаром сведения стали неприятным сюрпризом для Аша, который впервые услышал такое, и он немедленно отправился в город, чтобы лично убедиться, насколько это соответствует действительности. Уже через полчаса он удостоверился в правдивости слухов, а если ему нужны были дополнительные причины для расстройства, то он получил их, вернувшись домой. Хозяин встретил его известием, что мунши Бахтияр-хан, исполнявший обязанности представителя британского правительства в Кабуле, скончался накануне.

– Согласно официальной версии, он умер от холеры, – сказал сирдар, – но я слышал другое. Один мой хороший знакомый сообщил мне по секрету, что мунши отравили, чтобы он не наболтал Каваньяри-сахибу лишнего. Я вполне допускаю это: несомненно, он мог рассказать сахибу очень и очень многое. Но теперь все, что он знал, покоится с ним в могиле. Он не ладил с покойным эмиром, и его назначение вызвало большое возмущение в Бала-Хиссаре. Но он был умен и хитер и завел здесь других друзей, кое-кто из которых шепотом утверждает, что Бахтияр-хана убили враги. Впрочем, вряд ли это дойдет до слуха сахибов.

Хватило и того, что это дошло до слуха Аша. На следующий день он сознательно нарушил свое обещание жене и подал прошение о приеме на должность, которую занимал в городе прежде, – на должность писца в штате мунши Наим-шаха, одного из многих мелких должностных лиц при дворе, жившего в самом Бала-Хиссаре.