Галина Лавецкая - Время Скорпиона

– Дурочка ты моя. Какой аборт? С ума сошла? Я тоже на третьем курсе не могла себе позволить ребенка, но твой отец и думать запретил об аборте. И ничего, справились. Мне все помогали. Тетя Надя, мама, няня была… Дедушка и бабушка твои помогали… Слава Богу вырастили. А если бы твой папа сказал тогда, что мы не можем себе позволить?

Представляешь, какой ужас! Не было бы тебя, моей красавицы любимой. Ты только роди, Оленька, никого не слушай, а мы с бабушкой заберем малыша на дачу и будем растить. Никаких хлопот у тебя не будет Даже не думай ни о чем. Делай свою карьеру.

– А я? Я тоже хочу растить своего малыша, – и она заплакала.

– Смешная ты! Ну что ревешь? Конечно, и ты будешь, как он без мамы? Но в свободное время, если тебе так дорога твоя карьера. Когда родится наш принц?

– Или принцесса, – засмеялась дочь. – В конце июля, наверно.

– Вот и хорошо. Прямо к твоему дню рождения. Летние детки самые здоровые. Виктору своему скажи, что это его никак не коснется, пусть успокоится.

– Ну, мамочка, зачем ты так? Он тоже будет очень рад, просто за меня беспокоится. За мою карьеру знает, как для меня важна работа.

«Еще бы ему не волноваться о твоей карьере! И о твоей хорошей зарплате, на которую он живет!» – подумала Шура, но вслух сказала:

– Ну и замечательно, бабушку обрадуем. А ты папе позвони, пусть готовится стать дедом. Вот бы Дима обрадовался…

– Не надо, мамочка, не плачь. Жалко очень, но что поделаешь. Зато у тебя внук или внучка появится. Ты кого больше хочешь?

– А ты?

– Да мне все равно. Но девочку лучше, правда?

– Конечно, лучше. Мальчишки хулиганят, не справимся, а с девочкой хорошо.

Оленька сказала, что будет молча ть на работе до последнего, а потом клятвенно заверит начальство, что у нее есть кому сидеть с ребенком. Даже декрет не будет брать до самого крайнего срока. Шура запротестовала, как это до крайнего? Нет, хотя бы за месяц обязана уйти, черт с ней, с этой работой. Не хватало из-за нее рисковать ребенком!

Следующим летом родилась девочка Ксения, Ксюша. Ради этого было заключено некое перемирие с зятем. Девочка жила на даче, и Оленька с Виктором приезжали в пятницу к вечеру, а в понедельник рано утром уезжали. Шура старательно скрывала свою неприязнь ради дочери и внучки. Пришлось отдать им свою старенькую «хонду», иначе на дорогу тратилось слишком много времени. Ненавистный зять с удовольствием уселся за руль, машина была хоть и не новая, но в прекрасном состоянии. Шура ездила мало и всегда следила за ней. Но жить на даче с ребенком без машины тоже было неудобно. На до было возить малышку к врачу, надо на рынок и в магазины… и она купила себе небольшую «тойоту». Когда деньги, лежавшие на счету, подошли к концу, Шура сдала квартиру. Продавать что-то из коллекции не хотелось: пусть пока все остается, жаль расставаться. Раз они решили жить на даче, имело смысл сдать квартиру. Цены на такие квартиры были фантастическими.

Почти два месяца Шура собирала и перебирала вещи, которые хотела увезти на дачу. Всю большую библиотеку Дмитрия Ивановича, редкие книги по генетике, биологии и физиологии, все его бумаги, заметки, черновики забрали в институт, которым он руководил. А литературу светскую, как называл муж, книги по истории и археологии Шура перевезла на дачу. А потом решила увезти весь кабинет мужа. Не хотелось, чтобы кто-то пользовался его большим старинным столом, креслом, даже диваном, на котором он часто отдыхал. Оставила пустую комнату, пусть жильцы сами устроят себе что они хотят. Долго думала, как быть с оставшейся коллекцией. Хотя никто из домашних не представлял истинной ценности всех этих карандашных рисунков Чекрыгина, Леонида Пастернака; акварелей, графики и плакатов Остроумовой-Лебедевой, Лисицкого; не знали о Лансере и Грабаре; но везти работы на дачу все же было рискованно. Родные и знакомые были уверены, что настоящие ценности переданы в музей, а на стенах висят обычные картинки и гравюры. Но были в Москве коллекционеры и специалисты, которые прекрасно знали всю коллекцию отца академика и ценность каждого рисунка до рубля. Дмитрий Иванович время от времени продавал работы и, конечно, был связан с такими людьми. Они подыскивали покупателя или забирали на аукцион, а иногда сами уговаривали его продать ту или иную вещь, когда у них появлялся хороший клиент. Разумеется, все они были порядочными людьми, далекими от всякой уголовщины, но слухи, помимо их желания, мог ли дойти до других, представляющих реальную угрозу. И об этом ей много раз говорил муж.