Мирко Благович - Начало истории (СИ)

Добравшись-таки домой (а доберутся не все, кто-то по пути обязательно потеряется), адепт вяло разденется – скинет пуховик, стянет свитер, а затем и рубаху. Отчаянно дрыгая ногой, попытается избавиться от упёртых джинсов, гнусно зацепившихся за подлый сиреневый носок. (Не справившись с брюками, так, на полпути, их и бросит!) После бурных возлияний и сумасшедшего музыкального драйва в голове – зверский хмельной тарарам. Сил хватит ровно на то, чтобы бланшированным кальмарчиком увалиться на диван и погрузиться в глубокий сон (с напяленными по колена джинсами).

Проснувшись где-то к обеду, молодёжь продерёт правый глаз. Осмотрится. Затем и левый тоже продерёт. Осмотрится и левым. Тихонечко пошевелится. Болезненно скривится. Утреннее самочувствие после дискотеки обычно называется «не полностью». Не полностью чувствует себя человек, понимаете? Гудящая голова на месте, а остального будто бы и нет вовсе – сплошные деревянные отростки. Мигрень. Тошнота. В мозгу, булькая ядовитыми продуктами распада, докипают остатки алкоголя. Во рту саднит мерзкий химический вкус забугорной слабоалкоголки. Внизу живота размахивает транспарантами мятежное проносное расстройство. Крадётся колбасёр в туалет. Затем в ванную. Недовольно крутанув носом, в какой-то момент он вдруг почувствует невыносимый смрад табачного дыма. Кто накурил? Как накурил? Когда? Он сам мало курит, да и в квартире у себя никому этого тоже не позволяет. Откуда тогда этот отвратительный запах табака? Пульсирующие в дымке мозги не в силах подобрать ответ. С некоторых печальных пор без пузыря на Руси никак не разобраться.

Бредёт бедолага на кухню, открывает холодильник. Ура! Вот оно, вроде бы, счастье. Бутылочка пивка. В нужном месте и в нужное время оказалась! Ульк-ульк-ульк… Уф-ф-ф-ф! Класс! Искусно обманутые пивасом, мозги принимаются ворочать хмельные извилины. И тут врывается изумительное осознание… никто в квартире-то и не курил! Зловонную табачную гарь источают… роскошные, в красную гвоздику, семейники! Про верхнюю одежду и речи нет – провонялась насквозь. Вот оно, оказывается, что – проявился «эффект прокуренных трусов»!

***

Рождество разгоралось. Занырнув с морозного воздуха в помещение, я прошёл в танцевальный зал. Бамс-бамс-бамс-бамс… Мощный звук и ослепительные лазерные лучи плющили данспол прямо-таки безжалостно. Бамс-бамс-бамс-бамс. Гух! Гух! Гух! Гух! Колян разошёлся не на шутку и снова переключился на отечественные тупняки. Вместо дебильного «…а мне всё пофиг!» из колонок теперь орало нечто не менее интеллектуальное: «…я тебе не дам, как меня ты ни проси!» Судя по подборке пошлых композиций, Колян, видно, уже успел разговеться. Точно вам говорю, ребята, пока мы отвлекались на рабочие моменты, к Колянчику в гости мельком просочилась шипящая «отвёрточка». Или даже две. А то и три.

Не знаю, как в других заведениях, у нас отвёрткой назывался коктейль, смешанный из одной части дешёвой водяры и двух частей апельсинового сока, плюс несколько кубиков льда. Зачастую, чтобы вывинтило как следует, вместо апельсинового сока посетители просили бармена смешать водку с «Кока-колой». Получалась штука ядерная, потрясающе отвратительная и недорогая. Соответственно, доступная, и вечно бедствующей молодёжью весьма востребованная…

В принципе, сегодня пятница, да ещё и праздник. Ладно уж. Диджею чуть-чуть можно. Официантам или барменам за такие дела грозил бы знатный нагоняй. Они работают с наличными и голова должна быть свежей. А диджей – особый случай, заводной. Современный скоморох – практически то же самое, что и тамада, только в музыке. А где тамада – там и разогретая стихотворными безделицами публика, и поздравления, и пожелания, и балагурный юморок. На хмельной глаз такая работа лучше идёт. В общем, по выходным людным дням Колёк цедил «отвёртки», и делал это как можно тайнее. Мы же, по умолчанию, как будто не замечали его мелких слабоалкогольных вольностей.

***

Близилась полночь. Плохо пахнущая вечеринка гудела и бумкала через край. Толпа отжигала вовсю. Кто на что горазд! Продвинутые тусовщики, знающие в танцах толк, исполняли движения красиво, грациозно, где-то даже профессионально. Стараясь не отставать в эпатаже, дрыгаясь и выворачиваясь, танцующие неумехи тихонько косились на опытных тусеров и пытались скопировать непростые танцевальные па. Но от этого прыжки и повороты неумеек-портачей выходили ещё более топорными и комичными. Кстати, над ними никто не смеялся. После полуночи в ночном клубе всем уже пофигу, где и как танцевать, кто ты и что ты. Вон дядька бородатый, смотрю, разошёлся, прямо вдрызг: лапками семенит, притопывает, щёчки трусятся, руки «барыню» выводят. Шёлковый галстук на пузике – вверх-вниз, вверх-вниз! На рубахе, между лопаток – тонкая полоска пота. Пыхтит дядька, потеет отчаянно, но скачет, не тормозит! Довольный, как слон после клизмы. А почему бы и нет? Отдыхает человек, никого не трогает. Мужику лет под пятьдесят. Весел и бесшабашен, подвижен и щедр, душою молод, да на девчонок глазаст. Такой не станет суетливо шарить по карманам, пересчитывать перед официантом копейки и испуганно нашёптывать: «Что делать-то, родненькие, а? Надо же так, а? Что ж так… э-эххх! Не хватает! Не рассчитал!» Наши официанты этим клиентом останутся довольны. Их личного барменского опыта говорю.