Мирко Благович - Потомки духовных руин (СИ)

Хмельно покачиваясь, я прищурился. Досадливо цокнув непослушным вязким языком, я огляделся и попытался навести резкость. Мляха, ну и фасад у нашей компашки! Неужто и у меня такой же стрёмный видок, как и у моих неопрятных корефанчиков? Хм-м-м. Сто процентов – стремняк! Эт-т-т чё, выходит, и я – стремняк? Да, стремняк! Датый, гы-гы. И мой дорогой костюм, и модные кожаные штиблеты, и тикающие на запястье, бешено дорогие котлы в тридцать пять тонн зелёных визаж не исправят. Нечистота как будто изнутри идёт. Как будто образ заретушировали чёрной краской.

Нас пропускают. Бесплатно. Проводят в зал. Рядом со мною, с размазанной по пухленьким губкам помадой, раскачивается какая-то пьяная деваха. «О-о-о… Галька! Ты-ы-ы? Молоде-е-ец, чуви-и-иха, не потерялась!» Галька то обнимает меня за талию, то нежно гладит рукой вдоль спины… рука идёт ещё ниже… Э-э-э! Куда погнала?! Ха-ха! Прико-о-о-ол! Во тёла загоняет! Типа, реально, жена. Ишшо одна. Ды-ве-е жаны теперича у меня!

***

В обнимку с прокурором мы гуртом упали на мягкие диваны. Вокруг тут же засуетились услужливые администраторы, операторы боулинг-машины, диджеи. «Жрать тащите, ну-у-у! И бухла давайте сюда, самого дорогого! Прошурши́те по-бырому, каждому сотка бакинских сверху! Будете тормозить – завтра ищите работу». Тут же к нашему столику заторопились вялые сонные официанты с подносами и льняными полотенцами на руках. Фужеры, вилки, блюда, салфетки. Снова элитная жрачка. И снова выпивка. Развалившись на кожаных подушках, наша братва, словно породистые вислобрюхие свиньи у добротного корыта, свесила хмельные рыла над вкусно пахнущими тарелками, рюмками, салатницами и креманками. Гренки с паштетом фуа-гра (четыреста пятьдесят баксов за кило) протискивались по окосевшим глоткам с участием указательных пальцев. А сверху уже торопилась буржуйская выпивка. На сей раз дорогущая текила. Восьмилетняя экстравыдержка, девятьсот долларов за бутылку. Но и мы, в натуре, не абы кто в этом мире!

Зажигалочки – чи-и-ирк! Позолоченные фигурные пепельницы на стол – цок, цок. Ароматно задымились толстые никарагуанские сигары. В рюмки плюхалось спиртное. Ща ещё музычку врубят. Утро, не утро – цари продолжают гулянку!

Текила пошла под лимончик с солью, отвечаю, как дети в школу… не-е-е, ещё ловчее – как к себе домой. Или, гы-гы, как опостылевшая жена, в натуре, под лёд! Потом ещё текилки кернули. Каким чудом я выбил на дорожке страйк, оставалось только удивляться. Это в таком-то состоянии! Следом опять полведра текилы. Так-с, запьём чешским пивком. Пробочкой – чпок! В бокальчик – гульк-гульк-гульк. Пенку с бокала – фу-у-ух! Ковть-ковть-ковть. Варварский шаг, базару нема. Но если хочется! Так что, ша!

***

Постепенно реальность сжималась в точку. Вечеринка погрузилась в какой-то плотный проспиртованный туман. Поднесёшь спичку – полыхнёт. Прокурор, гы-гы, отправился в парашу, провести сеанс антиперистальтики. Короче, пополз к унитазу рыгать горькой текилой. Налоговика стошнило прямо на его костюм за три тонны баксов. Фу-у-у! Козёл! Прямо за столом, урод, мочит! Тошнотой кисло-приторной воняет, руки в липком желудочном соку, слюна – прямо в рукава пиджака, по локтям ползёт… Фу-у-у! Для полноты воспоминаний разве что детский грех ему поиметь осталось. Вижу, кое-как салфетками обтёрся, и опять к рюмке, баклан, тянется. Гэй, мытарь, ты куда?! Гонишь, чё ли?! Вали, полежи, отойди. Минералочки наверни. Блин, ну и прёт же от тебя. Каким-то больным желудком!

Куда пропал пузатый градоначальник, я так и не понял. Алконавт, не алконавт, а упетлял по-тихому, сволочь хитрая. Правые ру́ки из нашей компании тоже подевались незнамо куда. Да и сам боулинг-центр, пьяненько раскачиваясь, под хмельком уплыл куда-то за горизонт.

Помню утро, робкие лучики рассветного солнышка, такси, чей-то пьяный смех в салоне. Какое-то гранитное здание. Смутно различил богатый номер частной гостиницы. Шампанское брют, трюфеля с мёдом, икра, в натуре, не кабачковая. Роскошная мебель. А вот она и кроватка! Шёлковые простыни… И моя симпатичная спутница, длинноногая девушка Галя, зачем-то срывала с меня рубаху и торопливо расстёгивала мой ремень на брюках. На этом прочность памяти иссякла…

***

Домой я нарисовался где-то в районе полдничной детсадовской вафли с компотом. Какой там «десять часов»! Не дождался Кирюха шефа. Надо же, бедолага. Но, сорри. Деловые тёрки, понимаете ли. Они ведь тоже время отбирают, скажу я вам. Время и силы. Кирилл прибыл ближе к вечеру. Жёнушку из офиса на своём (моём!) серебристом членовозе притарабанил. И моя бодрость, смелость и продвинутый бандитский сленг испарились вмиг!