Рейнбоу Рауэлл - Звонок в прошлое

– Могу поискать в «Гугле», – предложила девчонка.

– Не надо, – отказалась Джорджи. – Читай дальше.

Петуния продолжала работать зубами.

– Хорошая собачка, – похвалила ее Джорджи. – Это тебе аванс.

Она хотела погладить Петунию, но тут же отпрянула, почувствовав под рукой еще что-то мягкое и теплое.

– Что там? – спросила Хизер, которую снова охватил страх.

– Пока не знаю.

Джорджи осторожно сунула руку и снова нашла это , теплое и мокрое. Может, это очередной щенок? Нет, скорее мешочек с кровью.

– Плацента, – выдохнула она, разжимая пальцы.

– Совершенно верно, – с энтузиазмом согласилась доставщица пиццы.

– Это что, все материалы по рожающим мопсихам? – спросила Джорджи.

– Дальше ничего важного. «Успокойте собаку. Убедитесь, что она помогает вам освобождать щенков. Пересчитайте плаценты. Проследите за первым кормлением…»

Джорджи почувствовала под Петунией еще один влажный комочек и инстинктивно схватила его.

– Еще один, – сказала она.

И этот щенок родился в мешочке и был в нем похож на неподжаренную колбаску.

Схватив полотенце из стопки, Джорджи стала тереть стенки оболочки.

– Это делается так?

– Так, но нужно тереть сильнее.

Джорджи добавила усилий, пока в одном месте пленка не лопнула, обнажив серовато-розового щенка.

– Живой? – спросила Хизер.

– Не знаю.

Щенок был теплым, но это еще не значило, что живым. Джорджи оттирала его, роняя слезы на руку. Петуния заскулила, и доставщица пиццы полезла ее гладить.

– Живой? – снова спросила Хизер.

Она тоже плакала.

– Не знаю.

Щенок дернулся, и Джорджи обеими руками стала делать ему массаж.

– Кажется, он дышит, – сказала Хизер.

– Ему холодно.

Джорджи прижала щенка к груди, потом запихнула под фуфайку, продолжая массировать. Щенок дрожал и повизгивал.

– Думаю, он…

– Боже, он живой!

Хизер бросилась обнимать Джорджи.

Доставщица пиццы села возле сушилки, баюкая другого щенка и пачкая свою белую рубашку.

Шмыгая носом, Хизер обняла и ее.

Петуния родила троих щенят.

Плацент тоже было три.

В какой-то момент Джорджи вспомнила, что надо позвонить матери.

Затем она позвонила ветеринару и под его телефонным руководством обрезала последнюю пуповину, облегчив участь Петунии.

Щенков обтерли мокрой губкой. Джорджи по-прежнему опекала одного, держа под фуфайкой. Потом сушилку выстлали чистыми полотенцами и устроили там Петунию вместе с щенятами.

– Это ее гнездышко, – сказала Хизер, поглаживая корпус сушилки.

Джорджи хотела извлечь футболку с «Металликой» и снова загнать в стиральную машину.

– Не трогай, – сказала Хизер. – Это вторжение в собачий мир.

– Хизер, это не моя вещь. Это футболка Нила. Ей больше лет, чем тебе.

– Футболка пожертвовала собой ради благого дела.

Джорджи больше не спорила. Доставщица пиццы оттирала со своей одежды последствия собачьих родов. Девчонку звали Алисон. Хизер следила за каждым ее движением, словно Алисон была солнцем, а она – подсолнечником, ловящим свет.

– Ты мне все равно не нравишься, – сказала Джорджи собачьей мамаше, поглаживая опавшее брюхо Петунии. – Но должна признать: ты исключение среди мопсов. На редкость плохой матерью тебя никак не назовешь.

Щенята лежали чистенькие, зато Джорджи, Хизер и Алисон до сих пор были заляпаны кровью и другими побочными продуктами родов. Все это липло и выразительно пахло.

Послышалось цоканье каблуков, и вскоре в прачечную вбежала Лиз. Вид у нее был крайне встревоженный, если не сказать испуганный.

– Шоу закончилось, – сказала ей Джорджи. – Самое интересное прошло без тебя.

– Где мои малыши? – Лиз оглядела разбросанные тряпки, дочерей и незнакомую девицу.

Хизер и Алисон сидели, прислонившись к сушилке. Алисон гладила Порки, которого на время родов выставили из прачечной. Заляпанная кровью рубашка делала эту девчонку похожей не на доставщицу пиццы, а на помощницу мясника.

– Твои малыши в сушилке, – сказала Хизер.

Алисон быстро встала, освобождая место.

– Моя маленькая мамочка, – ворковала Лиз. – Моя маленькая героиня.

Хизер тоже склонилась над сушилкой.

– Ну, я… пойду, – сказала Алисон.

Она передала Порки в руки Джорджи, которая сразу же вручила мопса Кендрику, вытерла руки о джинсы и пошла к двери.

– Алисон, спасибо тебе огромное, – сказала Джорджи. – Если я вдруг решусь еще рожать, ты обязательно будешь принимать у меня роды.

Алисон махнула рукой – дескать, не стоит благодарности – и не остановилась.