Дженнифер Доннелли - Чайная роза

На глазах у разгоряченных зрителей Чарли Финнеган снял рубашку и повесил ее на спинку стула. Потом завел локти за спину, расправил плечи и выпятил грудь. Люди жадно разглядывали его напрягшиеся мускулы, обращая внимание на сильные предплечья и мощные кулаки. Толпа одобрительно загудела. Ставки увеличились, монеты переходили из рук в руки.

Чарли бесстрастно осмотрел помещение. В «Тадж-Махале» он выступал впервые. Этот старый концертный зал переделали в спортивный совсем недавно. Его владелец, Денни Куинн, перестроил здание, убрал сцену и ряды стульев, но сохранил красивые люстры, бра и цветастые обои. В результате возникло большое, хорошо освещенное пространство, идеально подходящее для собачьих, петушиных и кулачных боев.

Публика тоже понравилась ему. В основном это были рабочие, но попадались и джентльмены. Он заметил в толпе Томаса Шихана по кличке Котелок. Этот человек, никогда не снимавший черной шляпы, был самым знаменитым бандитом Восточного Лондона. У него имелась доля во всех местных публичных домах и игорных притонах. Владельцы пристаней платили ему за «защиту», трактирщики — за охрану витрин. А дураки, отказывавшиеся отрезать Котелку кусок пирога, вскоре плыли по Темзе лицом вниз.

Присутствие Шихана было свидетельством того, что здесь идет крупная игра. На второстепенные бои этот человек время не тратил. Чарли был доволен: выходило, что им интересуются. Он знал, что парни, понравившиеся Куинну и выступавшие в «Тадж-Махале» постоянно, получали не только призовые, но и часть вечерней выручки. Однако сегодня он дрался бесплатно: прежде чем взять к себе нового парня, Куинн устраивал ему проверку. Чарли решил произвести на него впечатление.

Когда ударили в колокол, Чарли и его противник вышли на середину зала и протянули руки судье. Тот повернул их ладонями вверх, убедился, что там ничего не зажато, а потом жестом отправил каждого в свой угол — противоположные концы круга, образованного зрителями.

Чарли обвел взглядом соперника. Парень был знакомый — Сид Мэлоун из той же пивоварни, в которой работал Чарли. Он жил в Лэмбете, на другом берегу реки. Сид не был лондонцем. По словам их мастера Билли Хьюсона, после смерти матери он приехал в город из деревни. У Сида не имелось ни родных, ни друзей. Он был задирой и вечно лез в драку, но раньше Чарли с ним не сталкивался. Пока несколько месяцев назад Сид не решил приударить за Фионой. Пригласил ее в пивную, а когда Фиона отказалась, попытался затащить ее в переулок. Она сломала ему нос одним ударом; не сильным, но удачно направленным. Конечно, ей просто повезло, но Мэлоун затаил на нее зло. Он хотел восстановите свою гордость и не придумал лучшего способа, чем избить до полусмерти ее брата. Они с Чарли оказались одного рост и возраста. Волосы у Мэлоуна тоже были рыжие, но он был не так крепко сбит. Чарли думал, что одолеет его, однако Сид говорил, что каждый дерется лучше, если у него есть для этого повод.

Некоторым боксерам приходилось специально заводить себя. Им нужно было разозлиться. Поводом для этого могло послужить что угодно, даже насмешливые замечания зрителей. От Чарли требовалось только одно: возбудить в себе злобу. Он всегда выступал хорошо, но после смерти отца стал драться еще лучше.

Драка помогала ему избавиться от гнева, чувства вины и безнадежности. Во время боя Чарли забывал о тревожной сестре и бледной усталой матери. Забывал о грустных глазах Сими, жаловавшегося на то, что старший брат вечно где-то бродит. Забывал про Нью-Йорк, в котором мечтал оказаться. В круге он забывал обо всем. Оставались только звуки ударов в челюсть, дым, пот и вспышки ослепительной боли.

Судья вышел в центр круга и поднял руку. Воздух потрескивал от напряжения. Волоски на предплечьях Чарли встали дыбом. Толпа стала гуще и начала подначивать бойцов. Прозвонил колокол, и схватка началась. Сид напоминал марионетку. Оскорбленная гордость и гнев заставили его броситься на Чарли и нанести ему несколько размашистых ударов. Чарли перешел в защиту и легко отбил наскок Мэлоуна. Так было легче следить за противником, сберегать силы и решать, когда врезать этому ублюдку по первое число.

— Давай, трус! — прошипел Сид. — Ударь меня!

Толпе бой не нравился; она ждала большей агрессивности. Люди шикали и качали головами, однако Чарли не обращал на них внимания. Можно было нанести противнику дюжину ударов, разбить ему губу, расквасить нос, но он хотел, чтобы бой запомнился публике надолго. Поэтому он сдерживался, дразнил толпу и растягивал процесс как искусный любовник, знающий, что неторопливость только усиливает наслаждение.