Дженнифер Доннелли - Чайная роза

«Зачем кому-то причинять зло моему па? — спросила она себя. — Тем более его сослуживцам. Может быть, я схожу с ума? Скорее всего, так оно и есть. Я ищу причину смерти отца и хватаюсь за соломинку».

Фиона уперлась локтями в колени, наклонилась и положила голову на руки. Поверить в случившееся было невозможно: казалось, что отец вернется с минуты на минуту, сядет у камина, начнет читать газету, и весь этот кошмар кончится. В детстве Фиона считала отца центром вселенной и думала, что так будет всегда: отец будет заботиться о них, добывать еду и защищать от всего мира. А теперь его не было. У их матери не осталось мужа. Он умер. Кто позаботится о них? Что они будут делать?

Фиона снова вспомнила все случившееся за последние три дня, и боль обрушилась на нее как лавина. Она попыталась взять себя в руки, но ощущение было слишком сильным. Она горько заплакала и не заметила, как на кухню вошел Джо.

— Фи… — негромко сказал он, опустившись на колени рядом с ней.

Фиона подняла голову и прошептала:

— Ох, Джо… — Во взгляде девушки стояла такая боль, что на глазах Джо выступили слезы. Он обнял ее и привлек к себе. Фиона плакала, а он нежно качал ее и гладил по голове, помогая справиться с горем.

Когда слезы кончились, Джо взял в ладони ее лицо и вытер глаза кончиками пальцев.

— Моя бедная девочка…

— Почему, Джо? Почему именно мой па? — Синие глаза Фионы ярко блестели.

— Не знаю, Фиона. Я бы сам хотел получить ответ на этот вопрос.

— Боже, как мне его не хватает… — прошептала она.

— Знаю, милая. Мне тоже его не хватает. Твой отец был очень хорошим человеком.

Несколько минут они сидели молча. Джо держал Фиону за руку, а она шмыгала носом. Ни цветистых слов, ни банальностей. Джо сделал бы все, чтобы облегчить ее страдания, но не знал, как это сделать. Скорбь — та же лихорадка, которая не поддается лечению и проходит сама собой. Какой смысл говорить, что такова господня воля и что на небесах ее отцу будет лучше? Все это чушь несусветная. «Когда случается что-то непоправимое, лучше помалкивать. Все равно утешения нет», — думал Джо, ссутулившись в качалке Кейт.

Фиона подняла взгляд и увидела его усталое лицо и грязные волосы.

— Что, Питерсон выпил из тебя все соки?

— Ага. Пришли фургоны с овощами нового урожая, и пришлось их разгружать. Иначе я давно был бы здесь. Получил мамино письмо еще вчера утром, но не мог уйти. Если бы я бросил работу, меня бы выгнали. Томми Питерсону плевать на похороны, даже на его собственные. Я не спал с тех пор, как узнал о случившемся. Извини, Фи. Я просто не мог приехать раньше.

Фиона кивнула. Она все понимала. Спасибо и на том, что вырвался.

— Когда тебе нужно вернуться?

— Вечером. Но не сию минуту. Сегодня Гарри закончит, но завтра утром придут другие фургоны.

Фиона была разочарована. Она надеялась, что Джо останется на ночь. Господи, если бы он по-прежнему жил в доме родителей, а не на другом конце Лондона! Сейчас его слова и утешения требовались ей как никогда прежде. Потом они потребуются тоже. Но Джо здесь не будет.

Словно прочитав мысли любимой, Джо достал шиллинг и сунул ей в руку.

— Вот. На бумагу и марки. Можешь писать мне каждый вечер. Если больше не сможешь выдержать, напишешь письмо, и все будет выглядеть так, словно мы разговариваем друг с другом, верно?

— Верно.

— Мы можем прогуляться. — Джо встал. — Давай уйдем отсюда. Слезами горю не поможешь. Пойдем на реку и посмотрим на суда. До заката еще час с лишним.

Фиона встала и сняла с крючка шаль, висевшую на задней двери. Джо был прав: ей давно следовало выйти на улицу. Внезапно девушку охватило странное чувство. У реки она найдет отца — во всем, что он любил: в серых волнах и кучевых облаках, в парящих над рекой крикливых чайках, в пароходе, прокладывающем путь к морю. Он не здесь, в этой юдоли скорби, а там, у реки; Фиона в этом не сомневалась. Когда Джо взял ее за руку и вывел из дома, эта уверенность помогла девушке частично восстановить душевный покой.

Кейт достала листок бумаги и еще раз проверила номер: Стюарт-стрит, 65. Именно этот номер был написан на двери. Но если так, почему никто не отвечает? Она постучала снова.

— Минутку! — крикнули изнутри. — Я вас прекрасно слышала.

Дверь распахнулась. На пороге стояла растрепанная толстая женщина. Судя по всему, она спала и была недовольна тем, что ее разбудили.

— Вы — миссис Колмен?

— Я.

— А я миссис Финнеган. Насчет комнаты.