Ирина Горюнова - Странная женщина (сборник)

Достоверно мы ничего не знали о семейной ситуации Николая Ивановича, но понятно же, что женщина, обременённая мужем и детьми, не станет пропадать на работе и интересы её сосредоточатся не только в науке, но и в более интересных сферах, таких как воспитание детей, кулинария и сериалы.

Просто она рано поняла, что на неё никто не позарится, ни один нормальный мужик, вот и пришлось стать трудоголиком.

«А мне теперь даже трудоголиком не стать, – подумала я горько, – ребёнок не даст пропасть в работе».

То ли Николай Иванович поймала мой полный ненависти взгляд, то ли просто так совпало, но после операции она позвала меня выпить чаю. Никто не удостаивался такого приглашения раньше, я даже не думала, что у неё есть чайник в кабинете, поэтому согласилась, хоть пора было бежать за ребёнком в сад.

Я думала, мы обсудим какой-нибудь профессиональный вопрос, ибо остальные аспекты жизни мало интересуют Николая Ивановича, но неожиданно увидела в её глазах настоящее сочувствие. Не ту женскую фальшивую жалость, настоянную на самодовольстве и радости, что молния ударила не в тебя, а настоящее участие.

– Мне показалось, вы очень устали, – мягко сказала Николай Иванович.

Злость моя тут же прошла. Я вообще очень чувствительна к заботе о себе, потому что не часто это бывает. Еле сдерживая слёзы, рассказала про развод, про свои бесконечные самобичевания и чувство вины.

– Знаете, есть два глагола, которые нельзя употреблять в семейной жизни, – улыбнулась она, – это удержать и увести. Ваш муж просто оказался слабый и скучный человек. Как говорил Николай Иванович Пирогов: «Жить на белом свете – значит постоянно бороться и постоянно побеждать». Ваш муж не захотел, что теперь поделать?

Я невольно улыбнулась в ответ, подумав, что даже в обсуждении таких лирических дел начальница не изменяет своей отрывистой манере.

– Вы только не…

– Пролюбите свой талант? – перебила я раздражённо.

– Нет, просто не отвергайте его. Не надо думать: «сгорел сарай, гори и хата». Не отбрасывайте то, что дал вам Бог. Боюсь оказаться занудной, но лучше, чем Николай Иванович, всё равно не скажу: «Без вдохновения нет воли, без воли нет борьбы, а без борьбы – ничтожество и произвол!»

Может быть, я послушалась её наставлений или просто исчерпался ресурс горя, но поступила в аспирантуру, и как-то на всё стало хватать времени.

Читать литературу по специальности оказалось гораздо интереснее, чем гладить мужу рубашки, и когда я это поняла, всё встало на свои места.

Я защитилась на год раньше срока, опубликовала несколько действительно новаторских статей и на одной конференции встретила такого же увлечённого доктора.

Через полгода мы поженились, и это оказалось совсем другое дело, чем мой первый брак.

Тогда я играла роль жены и была одна на сцене, потому что мой муж не играл роль мужа, а вольготно расположился в зрительном зале, наблюдая и оценивая, а когда зрелище ему прискучило, встал и ушёл. Теперь же…

Впрочем, рассказ не обо мне.

Я проработала уже года четыре, прежде чем сделать удивительное открытие. Как и большинство великих открытий, оно было обязано случайности. Мы с Николаем Ивановичем написали небольшую монографию и хотели получить отзыв одного академика, который в силу преклонных лет не пользовался компьютером. Вдруг возникла железная оказия, благодаря которой наш труд был бы сунут отсталому академику прямо под нос, а не пылился бы в кипах других бумаг, ожидая, когда корифей до него доберётся.

Терять шанс было нельзя, и мы договорились, что я зайду к Николаю Ивановичу домой, возьму рукопись, а вечером отвезу её к московскому поезду.

Сама она не могла этого сделать, потому что дежурила. Да, несмотря на высокое положение, Николай Иванович не отказывалась от ночных дежурств, говоря, что они её взбадривают.

С детским чувством любопытства я поднялась по лестнице старого питерского дома и позвонила.

Открыл симпатичный дядька с бородой, в джинсах и свитере. Наверное, это у них форма такая, подумала я, пытаясь понять, кем приходится Николаю Ивановичу мой собеседник. Отец? Брат?

Начала объяснять, кто я, но хозяин быстро перебил:

– Да-да, Тусечка сказала, что вы придёте.

Повинуясь его приглашающему жесту, я вошла, не сразу сообразив, кто такая Тусечка, настолько привыкла в своих мыслях называть начальницу Николаем Ивановичем.

Огляделась, ища вокруг признаки разорения и упадка, ибо понятно, что человек, сутками пропадающий на работе, не может держать дом в порядке, но против ожидания вокруг оказалось довольно мило.