Уильям Берроуз - Западные земли

Учитывая изобилие арабских мальчишек, Ким решает слегка подлечиться, а затем предаться разврату. Он ложится в клинику в Маршане, которую содержат врач-француз с женою. Доктор, энергичный и грубоватый тип с черными усиками – up vrai bohomme 12.

Жена почти незаметна на его фоне, она пребывает в постоянных муках небеспричинной ревности. Вскоре она уже рыдает на плече у Кима, рассказывая ему о похождениях своего мужа. Три недели – и Ким выходит из ломки.

– Soissage 13, – говорит Киму доктор, сдавливая его ладонь в своей лапище.

А теперь пора воспользоваться списком. В Танжере проживают пять эсэсовцев из числа разыскиваемых союзниками военных преступников. Многие из упомянутых в списке выдают себя за еврейских беженцев.

Ага, вот вы где, доктор Веллингштайн! Бывший врач концлагеря. Вы у меня в списочке значитесь!

Доктор Веллингштайн сдержан и холоден.

– Итак, чем могу вам служить? – Он почему-то предпочитает говорить по-английски. Ким заранее известил его, что хочет встретиться с ним вовсе не в связи с медициной.

Веллингштайн принимает Кима в маленькой гостиной, обставленной стульями, кушеткой с голубой атласной обивкой, застекленным книжным шкафом. Вся мебель выглядит такой же мертвой и нежилой, как и сам доктор – высокий худощавый человек, в лице есть нечто мертвое, холодное, промозглое. Ким наливает, себе шнапса из графина, стоящего на кофейном столике. Рядом с графином аккуратно разложены номера Realties и Der Spiegel. Ким прогуливается по гостиной, разглядывая картины.

– Гм, Клее… Моне…

– Копии, разумеется.

– Отменные копии, на мой взгляд!

– Что вам нужно?

О, я бы с удовольствием купил у вас некоторые из этих, эээ, копий. Я в Танжере недавно. Дома у меня как-то пустовато, понимаете. А вот это, – и Ким показывает на маленького Клее, – оживило бы мою нору.

– У меня не магазин. Я ничего не продаю. Извините, но у меня больше нет времени.

Ким встает со стула.

– Разумеется, доктор Анрюге. Лицо доктора каменеет.

– Вероятно, вы меня с кем-то путаете.

– Возможно, но достаточно одного звонка в Комиссию по военным преступлениям, или как она там называется, чтобы развеять это недоразумение.

Ким берет со столика свою шляпу.

– Подождите! Кто вы такой?

– Простой солдат Третьего Рейха… попавший под дурное влияние, как и весь немецкий народ… Waffen SS.

Доктор переходит на немецкий.

– Садитесь, нам надо поговорить. Позвольте предложить вам шнапс получше.

После sehr getnutlich 14беседы с Кимом доктор складывает кончики пальцев вместе и говорит:

– Полагаю, что смогу порекомендовать вас на одну крайне выгодную работу. Знаете, швейцарцы не в восторге от сложившейся здесь, в Танжере, ситуации… тайные банковские операции… вторая Швейцария… им это не нравится. Я мог бы познакомить вас с одним здешним персонажем… швейцарцем.

Доктор звонит по телефону.

– Он будет ждать вас в баре «Парад» сегодня вечером в семь часов. Это человек с тростью.

Ким встает и собирается уходить.

– Можете надеяться на мое молчание, доктор. Понимаете, работа – это гораздо интереснее, чем просто деньги… Да, и кстати, я бы посоветовал вам отдать ваши репродукции на хранение в банк.

Бар «Парад» представляет собой длинный коридор с ювелирными лавками и окошечками скупщиков золота по сторонам, оканчивающийся дверью из сплошного листа толстого черного стекла. Внутри бара царит мрак, атмосфера тревоги и какой-то временности. Впечатление такое, словно постукивает часовой механизм, отмеряющий мгновения до катастрофы. За стойкой стоит бармен средних лет, внешностью смахивающий на набожного пожилого уголовника.

Ким заказывает мартини, которое тут же возникает словно из небытия на стойке прямо перед ним.

– В следующем месяце мы переезжаем, – заявляет бармен.

– Здесь у вас на банк похоже, – отзывается Ким. Бармен безразлично кивает и идет на другой край стойки, чтобы долить стакан женщине средних лет. Самое начало восьмого. Вот это, должно быть, мой человек. Сначала появляется трость. Черная трость, следом за которой появляется худой мужчина в черных очках и черном костюме. Такое ощущение, словно он постукивает тростью перед собой, и вообще он производит впечатление слепого. Но он направляется прямиком к Киму и садится на табуретку прямо рядом с ним.

– А, – говорит он. – Так вы и есть юный друг доктора Веллингштайна?

И протягивает руку – холодную и сухую, как банкнота.

Бармен отходит к дальнему краю стойки.