Уильям Берроуз - Западные земли

Существует еще один трюк: частое обращение к общим понятиям, таким как «средний человек» и редакционное «мы», для того, чтобы заставить читателя примкнуть к высказанному рецензентом неблагоприятному мнению и в то же время замаскировать ментальную лакуну под прикрытием беспредметного и неопределенного «мы». Не следует забывать технику неправильно понятого слова: пересыпайте рецензию редкими словами, которые заставят читателя полезть в словарь. Вскоре читатель начнет чувствовать легкое чувство отвращения с симптомами тошноты при одном только упоминании об обсуждавшейся книге.

Джулиан Чендлер, книжный обозреватель престижной нью-йоркской ежедневной газеты, владеет всеми этими приемами. Для своих профессиональных желчеизлияний он избрал так называемое Движение Битников и отточил на нем до совершенства принципы антиписьма. Писатели используют слова для создания образов. Чендлер использует слова для их разрушения.

В тот день он отправил свежую рецензию в редакцию и договорился с редактором о встрече в три. Перечитав текст своей рецензии, он чувствует уютное, голубовато-холодное свечение в каждой клеточке своего тела. Акция уничтожения удалась на славу, и он это понимает. И редактор тоже это поймет. Две колонки текста – и ни одного зрительного образа… слова, чистые слова. Это вызывает у читателей подавленность и беспокойство, сопровождаемые негодующе-возмущенным бормотанием.

«Действие начинается в Колорадо с преследования одинокого бандита соперничающей бандой, внезапно переносится в горы Йемена целым столетием позднее, где экспедиция ищет неких таинственных обезьян, которым гортань служит половым органом, но встреча с ними вызывает эпидемию чудовищной (о, боже мой!) чумы. Когда эпидемия кончается, герой вновь возвращается на Дикий Запад, где с ним происходит целый ряд запутанных и не имеющих никакого отношения к сюжету приключений… читатель, догадавшийся, по примеру Тезея, взять с собой нить, чтобы выбраться из лабиринта, не померев от скуки в компании этого прозаического Минотавра, возможно, доберется до бессмысленной и надуманной развязки… «Небо темнеет и пропадает». «Столько мучений и все ради этого?» – подумал ваш покорный слуга. Время от времени, правда, надо всем этим витает слабая тень человека, написавшего «Голый Ланч», чтобы показать нам, что он еще не совсем умер, а просто спит, погружая в сон и своих читателей».

Внезапная тишина, которая так часто случается в больших городах… уличный шум стихает, пауза, пробел, и одновременно ощущение, что за дверью кто-то стоит. Этого не должно происходить без предупреждения – даром он, что ли, платит три с половиной тысячи в месяц за квартиру.

Обозреватель подходит к глазку. Площадка пуста до самого выхода из лифта. Он сдвигает засов и открывает дверь. Маленькая черная собака проскальзывает в квартиру, легко, словно ветер, коснувшись ноги жильца. Тот хватается за тяжелую трость, которую он держит за дверью.

– Кыш отсюда!

Но собаки нигде не видать.

«Наверное, забралась под мебель», – решает обозреватель. Но, несмотря на обследование всех темных углов при помощи электрического фонарика, собаку обнаружить так и не удается.

«Наверное, опять за двери юркнула!»

На следующее утро обозреватель жалуется швейцару.

– Собака, сэр?

Судя по всему, ирландец-швейцар с негодованием отметает в сторону даже предположение, что он мог позволить посторонней собаке проникнуть в дом. В конце концов, он швейцар или кто?

– Да, маленькая черная собачонка.

– Маленькая черная собачонка, сэр? (С легким ударением на словах «маленькая» и «черная».)

Джулиан Чендлер худ и невысок ростом. Его семья происходит с острова Джулиан, и он любит хвастаться примесью черной крови. Это невиданная дерзость со стороны швейцара, но лицо его при этом абсолютно бесстрастно, и вот он уже приветственно улыбается другому жильцу.

– О, добрый вечер, доктор Гринфилд!

– Добрый, Грэйди!

Доктор Гринфилд – пожилой белый протестант англосаксонского происхождения, подтянутый, несмотря на все свои шестьдесят, розоволицый, с седыми усами.

Внезапно критик чувствует, как все его тщательно лелеемое почтение к американской элите падает к его ногам кучей туалетной бумаги. Он обдумывает, не написать ли менеджеру дома жалобу на непочтительного швейцара, но потом решает, что лучше этого не делать. В конце концов, какая-то странная собака, которая заходит в квартиру, а потом исчезает…