– Да она сейчас, как и я, сразу же уснет как убитая, – сказала Лариса. – Целый день на свежем воздухе…
Сумерки уже совсем сгустились, когда дружная семья подошла к своему подъезду. Поднявшись домой, они первым делом по очереди смыли в ванне дачно-шашлычную грязь и копоть. Сергей раздел и уложил дочь. Танюшка всегда засыпала сама, и отец, выключив у нее свет, вышел из детской. Когда он вошел в зал, то увидел, что Лариса и на самом деле уже спит беспробудным сном. Он улыбнулся, любуясь ею, затем разделся, выключил свет и лег рядом с женой, осторожно, чтобы не потревожить, обняв ее. Через минуту в их доме наступили покой и тишина.
Лариса никогда не ставит себе будильник. Когда ей надо на работу, она сама как будильник. Встает ровно в полвосьмого, быстренько красится, одевается, готовит себе завтрак и в начале девятого выскакивает из дома, чтобы в половине быть уже в магазине. За полчаса принимает смену и ровно в девять, отпустив напарницу, приступает к своим обязанностям.
И так как сегодня их старенький "Янтарь" не звонил, а Лариса, когда не надо никого будить, двигается по дому тихо, как мышь, чтобы не потревожить сон своих близких, Сергей даже не слышал, как жена ушла на работу. Не слышал он и того, как проснувшаяся дочка босыми ножками прошлепала из своей детской к нему в зал, забралась в кресло и тихонько включила телевизор. Когда он открыл глаза и посмотрел на будильник, то с удивлением увидел, что уже начало одиннадцатого.
"Вот это поспал!" – подумал он и, заметив дочь, сидящую с ногами в кресле, точно так же, как любит сидеть ее мама, сказал:
– О, Танюшка! Уже встала?
– Давно уже, – ответила дочка. – Это ты все дрыхнешь.
– А чего неодетая? – спросил Сергей.
– Мне не холодно.
– Холодно, не холодно, а надо одеться.
Девочка послушно слезла с кресла и пошла в детскую.
– Ты еще не кушала? – вслед ей спросил отец.
– Нет, – донеслось из коридора.
– Ну, сейчас что-нибудь придумаем.
Сергей откинул с себя одеяло, сел на краю кровати и, взяв лежащие рядом на стуле трико и футболку, оделся. Влез в тапочки и пошел в ванную. Когда он, умытый и выбритый, вернулся в зал, Танюшка, уже одетая, опять сидела в кресле и щелкала кнопками на пульте от телевизора, пытаясь найти какую-нибудь детскую передачу.
– Ты что кушать будешь? – спросил дочку Сергей.
– А, чего угодно, – ответила она, не оборачиваясь.
– Ну, я тогда быстренько омлет сделаю. Ага?
Сергей прошел на кухню, достал из холодильника яйца и молоко и, взбив все это в кастрюльке, посолив и добавив сливочного масла, вылил на сковороду и включил плиту. Налил воды в чайник и, вернув на подставку, включил и его. И лишь после всех этих действий подошел к окну, открыл форточку и закурил свою обязательную утреннюю папиросу. Но после двух затяжек вместо обычного легкого головокружения он вдруг ощутил неприятное давление на затылок и в висках: сказывался принятый накануне алкоголь. Поморщившись, Сергей выкинул папиросу и закрыл форточку. В этот момент раздался звонок в дверь.
– Пап, звонят, – донесся из комнаты голос Танюшки.
– Я слышу, малыш, – ответил он, выходя из кухни в коридор.
Открыв дверь, Сергей увидел Андрея с неизменной бутылкой портвейна в руках. Он отступил на шаг, давая другу пройти в квартиру.
– Похмеляться будешь? – первым делом спросил тот.
– Не хочу, – ответил Сергей. – Раздевайся. У меня омлет горит. Я еще ребенка не кормил.
Он закрыл дверь, развернулся и направился назад на кухню.
– Какой омлет! – снимая куртку, вдогонку ему сказал Андрей. – Ты знаешь, что я сейчас на тундре видел?
– И что же там такого интересного? – спросил Сергей. – Ты проходи сюда и рассказывай.
Он переставил на холодную конфорку сковороду с аппетитно поднявшимся омлетом.
– Давай нож и стакан, – входя на кухню, сказал Самойлов.
– Андрей, ты что, не дома, что ли? Сам справишься. Мне ребенка накормить надо. Так что же все-таки ты там видел? – спросил Сергей, выкладывая кусок омлета на тарелку дочери.
– Куропатки прилетели, – сообщил Андрей, наливая темно-красную жидкость в кружку, из которой Сергей обычно пил чай.
– Что, серьезно? – Сергей повернулся к другу.
– Ага. – Кружка уже была в руках у Андрея, но он еще смаковал предвкушение терпко-сладкого удовольствия. – Сейчас мотался на заправку и видел, как целых три стаи пролетели на тундру. Давай сейчас махнем за старую погранку, постреляем. Я уже по дичи соскучился.
Читать дальше