Эдуард Тополь - Русские на Ривьере

Нина говорит:

– Вот номер ее мобильного, вы можете ей позвонить.

– Это абсолютно исключено, – отвечает тот. – Сегодня суббота, мы не имеем права беспокоить ее вне работы. Но предположим, что вы не обманываете меня и что вы действительно, поскольку вы называете ее фамилию и телефон, имеете ее устное разрешение. Но вы вторглись в частную жизнь жителей и гостей Монако…

– Каким образом мы вторглись? На площади стоит наш «бентли» с актерами, мы только их снимали!

Он говорит:

– По законам Монако, посещение казино является частной жизнью. А поскольку наш полицейский видел, что ваша камера была направлена на казино, то вы, следовательно, снимали людей, в него входящих. А это и является нарушением закона.

Мы говорим:

– Да что вы! Казино от нас было очень далеко! Если в поле зрения и попали какие-то люди, то на экране это будут микроскопические фигурки…

Он говорит:

– Вот я и хочу это посмотреть.

Рассчитывая на то, что мы имеем дело с малообразованным полицейским и что на маленьком просмотровом экранчике видеокамеры он вообще ничего не увидит, я подмигиваю оператору и говорю:

– Ну отмотай ему общий план, снятый широкоугольником. Там людей и заметить нельзя.

Оператор смотрит в камеру, отматывает кусок. Полицейский, взглянув на секунду в камеру, говорит:

– Нет, мсье, я прошу, чтобы вы поставили мне кассету сначала. И все остальные кассеты тоже.

Я ужасаюсь:

– Вы что, будете смотреть все кассеты? Два часа? Мы же снимали в Кондомине, мы снимали дворец принца на скале – там рядом нет никаких казино…

Он говорит:

– Хорошо. Давайте смотреть только материал, который снят в Монте-Карло.

Делать нечего, мы отматываем пленку, он ее смотрит и говорит:

– Что ж. Я убедился, что вы должны этот материал уничтожить, стереть.

Мы говорим:

– Как, мсье?! Вы не совсем понимаете, это же общий план, широкоугольник!…

Он говорит:

– Мсье, это вы не понимаете. Здесь я эксперт, я решаю. И я убедился, что этот материал наносит ущерб жителям и гостям Монако. Прошу его стереть в моем присутствии.

Нина это переводит, до продюсера Пети доходит, что его поведение привело к срыву съемки и это всем ясно. Но он же не может такого допустить, он опять:

– Ты объясни этому козлу, что я пришлю своих ребятишек! Я из него печенку выну, я всех его родственников раком поставлю…

А Нина, умная женщина, племянница знаменитого астронома Шкловского и дочка скульптора Шкловского, переводит это следующим образом:

– Мсье полицейский, мсье русский продюсер приносит вам огромные извинения и просит вас найти форму, при которой мы могли бы решить данный конфликт, потому что производство данного фильма очень затратно. Мы заплатили большие деньги, чтобы приехать в Монако. Мы снимаем очень доброжелательный фильм о вашей стране и хотим, чтобы он послужил делу дружбы между нашими народами и привлек в Монако еще больше туристов из нашей страны…

На что полицейский говорит:

– Мадам, больше не надо. Сначала вы их научите вести себя. Я, как представитель власти, требую от вас исполнения монакских законов.

И нам ничего не остается, как стереть эту запись на площади. Полицейский, который привел нас в этот участок, взял под козырек и пошел на свой пост. А начальник участка пожелал нам всего хорошего. Ответом ему было шипение Пети «козел, я тебя достану», которое Нина ему перевела, как «мсье русский продюсер благодарит вас за то, что вы дали нам исчерпывающую информацию о правилах поведения в княжестве Монако».

После этого мы погрузились в свою машину и поехали, намереваясь продолжить съемку, но на этом наши злоключения не кончились. Потому что озлобленный полицейский, который, конечно, понял все, что Нина ему не переводила, сообщил о нас по своей рации всем полицейским Монако, и ровно через двадцать метров нас остановил другой полицейский, который сказал:

– Мсье, прошу ваши паспорта, я хочу проверить законность вашего пребывания в Монако.

Мы сказали, что вот, мы только что из этого участка, там уже проверили наши документы и разрешили нам продолжить съемки.

Он сказал:

– Я должен это проверить лично.

Взял наши документы, запросил полицейскую компьютерную систему, не был ли кто-то из нас депортирован раньше из Монако, промурыжил нас минут двадцать и сказал:

– Да, все в порядке, можете продолжать движение…

Но через двадцать метров нас остановил следующий полицейский, потом еще один… И так мучительно продолжалась наша съемка, потому что каждый полицейский в этом районе – а их там видимо-невидимо – останавливал нашу машину, заставлял нас предъявлять документы, ждать выяснения и так далее.