Эдуард Тополь - Русские на Ривьере

И вдруг он узнает, что дочке его благодетеля нанесен Эмиком такой страшный удар! Латиф в шоке. «Я, – он мне говорил, – ночей не спал, думал, как же отомстить!» И тут его вызывают на съемки в Ташкент, где он узнает, что молодая жена этого Эмика работает на его фильме монтажницей. Он видит ее в кинозале, когда она смотрит материал, и план страшной мести рождается в его душе. Он понимает, что отомстить можно только одним способом – соблазнить эту молодую женщину и разрушить семью коварного изменника Эмика. И он идет на это не потому, что она ему нравится, а потому, что, по его мнению, он обязан совершить эту месть во имя чести своего «крестного отца».

А та – замужняя женщина, это Восток, Средняя Азия, то есть не так-то все просто. Но Латиф чувствует в себе силу, он красавец, он актер! И он начинает подкатывать к этой монтажнице, к которой не испытывает никаких чувств. Он поедает ее своими огненными глазами, дарит подарки, сводит с ума, и в конце концов они договариваются, что она придет к нему в гостиницу «Интурист». Она приходит, поднимается в его номер на пятом этаже, они выпивают, раздеваются, ложатся в постель, приступают к любви – и в этот момент происходит знаменитое ташкентское землетрясение. Начинают рушиться перекрытия, падать потолки. И Латиф понимает, что он совершил гигантский грех, разрушая чужую семью, и за это на него обрушился гнев небес.

Они выскочили из постели – вокруг огонь, грохот, пыль, стены обваливаются, вода хлещет из труб. Это был ужас. Она закричала:

– Становись в проем!

То есть она, как местная, знала, как себя вести в случае землетрясения. И они встали в оконный проем на пятом этаже, а мимо них летели вниз потолки, бетонные плиты и арматура межэтажных перекрытий. Дело, как я тебе сказал, было в гостинице «Интурист», они оказались вдвоем в оконном проеме – два голых человека, стоящих на высоте пятого этажа над руинами гостиницы. Ни одежды, ни простыней, ведь они только выскочили из постели.

И они стояли там десять часов, пока пожарные разгребали эти руины, вынимали трупы и искали живых под обломками. А на наших героев они только смотрели снизу и говорили: «Ну, эти подождут, эти живы». Через какое-то время собралась толпа. Кто-то оплакивал погибших, а кто-то начал смеяться над ними, голыми, отпускать всякие шуточки. Латиф был хоть и молодой, но уже знаменитый, его узнали. И ее узнали, как дочку известного человека, директора киностудии. И шуточки пошли еще те: «Вот он, памятник супружеской неверности! Надо их там и оставить! Это из-за них землетрясение случилось!» И Латиф еще больше проникся сознанием, что это землетрясение из-за него, что это небесная кара.

Наконец подогнали пожарные машины, и под шуточки толпы, для которой это была разрядка после ужаса землетрясения, эти две голые задницы спускались по пожарной лестнице. Они сошли, и она с позором ушла домой. То есть Латиф достиг своего, после этой истории ее семья распалась. А Латиф сел в самолет и прилетел на Одесскую студию в состоянии просто невменяемом. Приходит в гостиницу, в наш с ним номер, и весь трясется, его просто колотит. Я говорю:

– Что такое?

– Саша, я не могу, я стал импотентом.

– Откуда ты знаешь?

– Я проверял.

– Каким образом?

– Я в самолете, в туалете, пытался себя возбудить. Но не получилось, меня Аллах наказал!

Я говорю:

– Латиф, дорогой, ну что ты? Перестань! Нельзя же так!

– Нет, Саша, это небесная кара. Я уже не мужчина, но я так жить не смогу, я лучше с горы прыгну вниз головой!

Я говорю:

– Подожди, не прыгай десять минут.

Выхожу на улицу и пытаюсь найти проститутку покрасивей, чтоб она ему помогла. Обычно на Приморском бульваре полно проституток, но тут – ни одной. Иду налево, иду направо – все как назло ходят семейными парами. Бывает так. Я начинаю бегать, уже готов взять любую. Но просто действительно, как кара небесная, – никого!

И так добегаю до газетного киоска, где работала очень красивая и милая девочка, я ей все время глазки строил. То есть я, честно говоря, был в то время еще наивный мальчик, не мог подойти к девушке с прямым и конкретным предложением, а должен был долго ухаживать и на постельные темы не разговаривал. Но тут я подошел к ней и говорю прямо:

– Как ты насчет секса? Согласна?

Она отвечает:

– Конечно, я давно жду предложения.

То есть я ей по наивности глазки строил, а она, молодая местная оторва-красавица с пухлыми губками, давно ждала. Я говорю:

– Хорошо. Только знаешь, я тут посредник. В тебя влюбился мой друг. И он меня прислал за тобой, потому что сам ужасно стеснительный. Он мне вообще сказал, чтобы я тебе цветы подарил для начала.