Бен Элтон - Всё возможно, детка

По правде говоря, я весь вечер не только пыталась убедить себя в осмысленности этой затеи, усиленно размышляя на темы мистики и тонких энергетических линий, но и всячески лелеяла надежду, что Сэм найдет в моем предложении хоть каплю романтики. В конце копире, нас тоже можно назвать любовниками. Ну и что с того, что мы лет сто, как женаты. Неужели мы не сможем посмотреть на это дело как на пикантное и романтическое приключение?

Боюсь, ничего не получится. Сэм вернулся с работы всего полчаса назад (последние приготовления к завтрашнему эфиру с премьер-министром) и с порога заявил, что ему еще надо сделать пару звонков. Я пишу, а из его кабинета доносятся стоны и завывания по поводу бедственного положения комедийного жанра. А ведь изначально предполагалось, что в это время мы с ним предадимся эротическим размышлениям. Я приняла ванну (при свечах с лепестками роз), намылившись при этом всеми видами ароматического мыла поочередно. Я уже начала было чувствовать себя если не языческой богиней плодородия, то по крайней мере кем-то из древнего пантеона, не замеченным в склонности к бесплодию, а Сэм ведет себя так, словно сегодня самый обычный вечер, ничем не выделяющийся из череды других.

Вот Карл Фиппс, например, -тот ни за что не стал бы названивать черт знает кому, чтобы в очередной раз посетовать на идиотские комедийные программы, в то время как его возлюбленная, обнаженная и благоухающая, как букет роз, расположилась на супружеском ложе.

Стоп, стоп, стоп! Надо гнать от себя такие мысли. Это нехорошо.

Самое главное - Сэм согласился на «прогулку» на Примроуз-Хилл. Было бы наивно ожидать, что он внезапно превратится в страстного романтического юношу. Все, что от него требуется, - чтобы он трахнул меня в нужное время и в нужном месте.

А к тому времени уже совсем стемнеет. Луна поднимается все выше, близится час ведьм и колдунов. Представляешь, Пенни, что творится? У меня такое чувство, что все получится!

Дорогой я.

Сейчас четыре часа утра. Мы вернулись домой сразу же, как нас отпустили из полицейского участка. Надо сказать, что они вели себя очень корректно и даже вежливо. Я, правда, понял это лишь после того, как они разрешили мне надеть брюки. По-моему, то, что хотела Люси, я сделал на совесть и качественно.

Дорогая Пенни.

Сегодня ночью Сэм вел себя как последний придурок, правда-правда, как самый распоследний. Не знаю, что на него нашло. На кой, спрашивается, черт было называться чужим именем? Особенно таким, как «Уильям Гладстоун». Какова, спрашивается, вероятность того, что человек по имени Уильям Гладстоун будет задержан полицией трахающимся в полночь на вершине Примроуз- Хилла? Я почему-то уверена, что, если бы он не попытался назвать вымышленное имя, они бы нас сразу отпустили. В конце концов, заниматься сексом никому не запрещено, разве нет? А если учесть, что мы сто лет женаты, то в этом и вовсе нет ничего предосудительного. Но стоило ему представиться именем британского премьер-министра девятнадцатого века, как их тон сразу изменился, у нас потребовали документы, и вообще весь разговор пошел совершенно в другом духе. И очень скоро игра была окончена.

Попытки Сэма выкрутиться выглядели еще более жалко. «Ах, да, - промямлил Сэм, - я вспомнил - меня зовут Сэм Белл. Это и на кредитке написано. Ха-ха. Сэмюэл Белл - Уильям Гладстоун; Уильям Гладстоун - Сэм Белл. Звучит очень похоже - перепутать пара пустяков».

Когда его спросили, каков его род занятий, я сама ответила за него: «Мудак». Полицейские рассмеялись и, по-моему, даже прониклись к нам симпатией.

Все пошло наперекосяк с самого начала. Люси сразу же наехала на меня, как только увидела, в каком виде я собираюсь переться посреди ночи на какую-то гору. Не желая подхватить простуду, я поддел под брюки теплые кальсоны, обулся в армейского типа шнурованные ботинки, напялил два джемпера, пуховик и шерстяную шапку с помпоном. Люси при этом нарядилась в длинное пунцовое атласное вечернее платье, нацепила ажурные чулки, кожаные сапоги по колено и оповестила меня о том, что трусов на ней не будет. В общем, не удивительно, что она при виде меня решила, будто я просто издеваюсь над всей ее затеей.

В своих шмотках он выглядел как последний оставшийся в живых зимовщик из полярной экспедиции. Не слишком привлекательное зрелище для женщины, настроенной на романтический секс. Я насколько могла терпеливо и доходчиво объяснила ему, что сегодня для нас самое важное - создать атмосферу страсти, влечения и даже похоти (как учила Друзилла). Мы оба должны зарядиться первозданной сексуальной энергией, превратиться в неистовых существ, страстно сплетающихся в ритуальном танце любви, нацеленном, несомненно, на продолжение рода. Я даже указала ему на тот неоспоримый факт, что если мы не сможем завести себя как следует, то вряд ли нам стоит рассчитывать на помощь и понимание древних богов и богинь плодородия в столь важном для нас деле.