Бен Элтон - Всё возможно, детка

По-моему, она от него без ума Я просто уверен, что не все тут чисто.

В какой-то момент я предположил, что цветы ей почему-то не доставили. Ну, я и спросил, не обнаружила ли она сегодня утром у себя на рабочем столе какого-нибудь сюрприза.

Могу поклясться: услышав мой вопрос, Люси побледнела.

– Что? - переспросила она. - Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал? Ты что, с Шейлой созванивался? Это она тебе растрепала…

– Ни с кем я не созванивался, - ответил я и пояснил: - Я просто хотел узнать, получила ли ты сегодня утром мои розы.

Я, кажется, упоминал, что Люси побледнела? Так вот, по сравнению с тем, какой она стала теперь, до этого она была просто румяным пупсиком. Зато теперь я знаю, что понимается под выражениями «побелеть как полотно» или даже «как смерть». Именно это и приключилось с Люси, у которой к тому же явно подкосились ноги и затряслись руки. Бедненькая, это все из-за ее переживаний по поводу болезней чужих детей и отсутствия своих. Отдохнуть бы ей надо, отвлечься.

– Розы… так это от тебя? - шепотом спросила она.

– Ну да. Розы и игривая такая записочка. Ты их получила?

– Да… да… - Голос Люси прозвучал не громче, чем у умирающего от удушья хомячка. - Я их получила.

После этого она оживилась, но не скажу, что это оживление меня обрадовало, поскольку оно немедленно переросло в истерику.

– Какого черта? - кричала она. - На кой хрен ты это мне послал? Господи, да еще эта записка! Ничего умней не придумал - предлагать всем на обозрение такую похабень. Какой же ты идиот! Идиот, идиот, идиот.

Ну вот, значит, на этом диалог и закончился. Пока она продолжала кричать, я счел за лучшее свалить из дома. Ничего не скажешь, славненько поговорили. Ноутбук я взял с собой и сейчас сижу в пабе и совмещаю приятное с полезным. Интересное наблюдение: под выпивку вроде бы даже неплохо пишется. Честно говоря, не ожидал я, что сегодня меня так обломают. Она ведь только и делает, что хнычет по поводу отсутствия внимания с моей стороны. Все время намекает, что было бы неплохо, если бы я время от времени демонстрировал те чувства, которые к ней испытываю. («Ты меня любишь? Ну сделай так, чтобы я увидела, что ты меня любишь. Сделай что-нибудь приятное, чтобы я поняла, как ты ко мне относишься». Всю эту чушь она несет постоянно, становясь особенно говорливой в те редкие минуты, когда я пытаюсь посмотреть телевизор - и то не для развлечения, а по работе.) И вот, стоило мне сделать что-то, на мой взгляд, чувственное и романтичное, как на меня сразу же начинают орать.

Заранее готов извиниться за то, что сейчас напишу. Прекрасно понимаю, что неправ и что так говорить нельзя. Да что там говорить - так даже думать нельзя, но все же я позволю себе выразить эту мысль: чертовы бабы!

Дорогая Пенни.

Я хочу УМЕРЕТЬ Я ПРОСТО ХОЧУ УМЕРЕТЬ.

Дорогой Сэм.

Сегодня - первый день на новой работе. Для начала (неплохо, ничего не скажешь) мне пришлось встать в пять утра - сегодня у меня контрольное прослушивание утренней программы вместе с новым начальством. Дурдом какой-то. Люси сподобилась подать мне чашку чая, что с ее стороны очень даже мило. Впрочем, большой жертвы она ради меня не принесла, потому что - есть у меня такое предположение - она и не ложилась. Когда я наконец продрал глаза, она ласково поцеловала меня и поблагодарила за вчерашний букет. Она даже извинилась за то, что наговорила мне вчера вечером, и попыталась объяснить, что всему виной ее нервное напряжение в связи с надвигающейся лапароскопией и прочими сопутствующими неприятностями. Я сказал, что ничуть не обижаюсь, попросил ее поменьше волноваться, и вроде бы все как-то разрядилось и успокоилось, хотя, по правде говоря, не могу сказать, что то чувство единства и близости с Люси, которое, пожалуй, и было для меня синонимом слова «счастье», вернулось ко мне в полной мере.

Офис, в котором мне теперь предстоит работать, находится в Доме радио. Это дело хорошее. Во-первых, это тот дом, который хранит в себе память о старой доброй Би-би-си. Кроме того, он находится в самом центре, а не у черта на рогах, как Телецентр. Мне теперь до работы рукой подать - на метро по прямой линии.

Новая работа - просто абзац. Судя по всему, моим основным участком будет утренняя программа на Радио-1. Меня, значит, бросили на усиление этого, с позволения сказать, проекта, потому что, согласно новой концепции, это время отдается не столько под концерт поп-музыки, как раньше, сколько под развлекательную программу с отдельными музыкальными вставками. В качестве «знаменосца» у них выступает якобы звезда первой величины - молодой парень по имени Чарли Стоун. Мне на полном серьезе отрекомендовали его как величайшее явление в современном постмодернистском молодежном радиовещании. Выражается его продвинутость в том, что он позволяет себе похабные шутки там, где раньше на такого типа юмор было наложено табу - в передаче, выходящей в семь тридцать утра на первом государственном радиоканале. Не стану отрицать: что-то в нем есть, что отличает его от обычного любителя поматериться где-нибудь у стойки бара. Впрочем, мне от этого не легче. Тоже мне звезда. Начальство утверждает, что он, как никто другой, удачно совмещает в себе принадлежность ко всему передовому (прошу прощения - продвинутому) и неразрывное единство с мейнстримом. Дремучие обыватели, разумеется, заваливают редакцию бесконечными звонками и письмами с жалобами на мат и похабщину в эфире. «Ну, не въезжают люди, что поделаешь», - развел руками главный управляющий редактор канала. С его точки зрения такое недовольство слушателей как раз свидетельствует о гениальности ведущего, выпущенного в эфир с его легкой руки.