Рената Литвинова - Обладать и принадлежать

– Нет, нет, не сядем. Сидеть холодно. – Но на самом деле ей именно стоя хотелось говорить Гале: – Я не могла заснуть всю ночь и все-все встретила, и рассвет, и кто первый пройдет под окном, и про тебя многое подумала. И рано пошла в ванную, вымылась, но я… прости, все потешалась над собой, что я такая дурная, что еду вдруг креститься, от всех это скрываю, я же почти не верю. Вот видишь, сколько во мне плохого, я даже поймала себя на том, что мне просто любопытно посмотреть и тебя обижать не хочется. Мне с тобой хочется дружить, ты очень добрая. – Галя при каждой ее фразе менялась в лице, то холодела, то страдала, то радовалась. И выражения их лиц были в этот момент очень схожи. – Но я решила, что сделаю это, пусть на всякий случай, и пусть тебя это не оскорбляет. Это все от безнадежности моей. Это же так просто, что у меня появляются такие мысли, вдруг поможет. – Аля говорила с ней как с равной, и это была ее ошибка. Она тут же настроила Галю против себя.

– Но тебе же не везет? – спросила та прямо, вспоминая, что это самый главный повод к крещению.

– Да-да. Мне очень не везет. Ты же знаешь, у меня сплошные неприятности. И очень давно они начались, Галя. И я их не исправляла, а как? Я только все время надеялась на лучшее. А этот случай на работе, кто на меня так несправедливо донес и меня так несправедливо наказали. Мне же просто нужны деньги, я не отработала, а кто-то донес… Кто? Мне уже начали нашептывать разное, а мне от этого только хуже…

– Да. Люди вокруг потеряли всякую жалость, – тут же подхватила Галя. – Я ведь тоже работаю, и такие же женщины рядом со мной. Они все озлоблены, потому что им так же не хватает денег, а они устают на работе, и их никто не жалеет. Они ничего не успевают. Они очень быстро кончаются, как люди. И они не видят выхода…

– И я, – простодушно узнала себя Аля по этой «схеме». Они уже и разговаривали одними и теми же словами, продолжая и подхватывая мысли друг друга. Делали те же жесты руками, одинаково сжимали губы, и уже было непонятно, кто на кого больше влиял и кто от кого что перенял. – Я тоже зла, – уже наговаривала она сама на себя.

– Ты не зла!..

– Но ведь я тоже так же, я уже ничем не отличаюсь от них. У меня очень давно обида… Я помню обиды с раннего детства. С тобой бывало такое, что мать отказывалась от тебя? А мне тогда было лет шесть, и я запомнила, как мы с матерью ехали в поезде и контролер стал проверять билеты, а она из экономии не купила мне. И она стала ему врать, что будто бы «эту девочку ее попросили просто перевезти незнакомые люди» прямо перед отходом поезда, и что она ничего не знает, и что «пусть уж я перевезу ее, не трогайте, смилуйтесь». А ты представляешь мое состояние, когда я сижу рядом и знаю, что она моя мама. А мама сидит и при мне же отпирается и отказывается от меня. Я заплакала, и тут же дело решилось в ее пользу. Ну, я потом спросила ее, что же ты отказывалась от меня, а она, представь, ничего и не поняла. Для нее это было как тьфу, она, наоборот, была рада, что сэкономила деньги, она умилилась на мой вопрос и стала объяснять что-то, а потом отмахнулась. А я это запомнила на всю жизнь. А она теперь страдает и не может понять, почему я к ней невнимательна. А она ведь мне чужая…

– Нет, так нельзя, – не поняла этого Галя.

– Нет! Скажи, как бороться с такими людьми, грубыми, чтобы они поняли.

– Никак не бороться, – уже знала ответ Галя. – Бедные, несчастные люди. У них нет ничего светлого в жизни, а у матери есть только ты. И их всех, кто вокруг тебя, их надо пожалеть. И тогда они изменятся…

– Нет, – как о чем-то проверенном возразила Аля, – чем больше я им делаю добра, тем они делаются опаснее, неблагодарнее. Нет, мне уже никого не надо.

– Что? Ты больше не хочешь помогать людям? – строго спросила Галя.

– Но… Но за что же они так ранят меня? – с болью воскликнула она. – Я вот что точно знаю, и мне все это рассказала жизнь, – все-все несправедливо здесь, – горячо заговорила Аля, – в этой жизни. И скажи, – она опять и опять вспомнила про себя и про свое, все мешая в голове, – за что они на меня донесли и неужто им всем мало? Что я им сделала? Нет у них жалости, что ли? А? – И она взяла Галю за отворот пальто, требуя ответа.

Галя только страдала от этих слов. Ей хватало своих таких же воспоминаний, и она не имела сил возражать.

– Я хочу того, что совершится сегодня, – с благодарностью продолжала Аля. – Спасибо тебе, пусть, как ты говорила, снимутся с меня грехи моих родителей и плохие дела, которые я когда-то совершила. И кто-то, может, простит меня, и все поправится.