Энтони Берджесс - Хор из одного человека. К 100-летию Энтони Бёрджесса

Грину нравились мои книги, он считал (и был в этом не одинок), что они написаны в традиции Джона Лодвика [165] Джон Лодвик (1916–1959) — английский писатель, его часто сравнивают с Ивлином Во. , писателя, погибшего в Испании в автомобильной аварии (он был за рулем) вместе с четырьмя испанскими издателями. Лодвик был хороший романист, он издавался, как и я, у «Хайнеманна», но вскоре после смерти его перестали печатать и несправедливо забыли. Он был умен, образован, имел свой стиль: его приверженцы основали элитарный кружок. Авторы любят считать свои творения aere perennius [166] Долговечный, букв. — прочнее бронзы (лат.). , но и они уходят в небытие, как и все остальное. Только страстные поклонники могут их воскресить, и, возможно, Лодвик еще вернется. Вспоминая ранние шестидесятые, я свидетельствую о тщете авторских надежд. «Хайнеманн» напечатал замечательный первый роман А. Э. Эллиса «Пытка». Этот роман, действие которого разворачивается в туберкулезной клинике, а основная тема — боль и страдание, некоторые критики поставили выше «Волшебной горы» Томаса Манна. Один рецензент писал, что, читая исключительно точное описание измерения жизненной емкости легких, потерял сознание. Книга не выдержала испытания временем, так как оказалась первой и последней книгой автора, и критики не могли написать: «Пятая книга Эллиса не выдерживает сравнения с его первым блистательным шедевром». Но достоинства заключаются в самом тексте, даже существующем обособленно, и, вторя Сэмюэлю Джонсону, скажем: гарантией от забвения должна быть жизненность книги. Меня же учили, что произведение не должно быть одно, надо писать и писать, и многократное повторение имени писателя, от которого уже звенит в ушах, — единственное спасение от забвения, да и то под вопросом. Одного таланта не достаточно, он погибнет под горой бездарностей. Книг слишком много, но по-настоящему хороших — мало.

Я работал для «Йоркшир пост» два года, и меня потрясло то количество откровенного хлама, которое приносили мне каждый день. Почте Этчингема пришлось расширять штат сотрудников. Доставляли всего лишь беллетристику, не просмотренную литературным редактором, а ведь оставались еще завалы биографий, книг о путешествиях, кулинарии, спорту, сборники репортажей. Линн, знаток подобной макулатуры, помогала в сортировке. Она и сейчас не отказалась бы прочесть подобную книжонку, но предпочитала телевизор. Я, естественно, брался, в первую очередь, рецензировать последние книги Грина или Во, хотя существовала опасность пропустить в массе книжной продукции еще не открытый, скромный талант. Никогда не слышал об издателях, посылающих на рецензию новые имена, — возможно, они понимали, что реакции не дождутся. Мне было так жаль издательство «Элвин Редмен», чьей логограммой был вождь индейского племени, что я написал благосклонный отзыв на выпущенный им весьма посредственный любовный роман. Литературный редактор, тем не менее, зарубил статью про эту книгу не потому, что книга не стоила внимания, а потому что издатель не давал рекламные объявления в «Йоркшир пост». А вот Миллз и Бун [167] Джеральд Миллз и Чарльз Бун в 1908 г. основали издательский дом «Миллз и Бун». публиковали свои слащавые романчики в полной уверенности, что их будут читать без всяких рецензий и рекламы. Но когда рецензии так уж влияли на продажу? Разве только в то великое время, когда Арнольд Беннет мог одним мановением пера создать или уничтожить книгу в «Ивнинг стандард». Я ничего не знал о целом мире низовой литературы. И о «срединной» литературе тоже — с ее почтенными издателями и тусклыми романами компетентных авторов, возможно, лучшими, чем мои. Осознав, насколько мощная у меня конкуренция, я дрогнул.

Несмотря на все страхи, писать я не бросал. Лежа в постели, я читал то, что писали другие, а днем пытался работать над очень трудным романом, который назвал «Вожделеющее семя». Название пришло из народной песни, в припеве которой повторялись слова о распутном и желанном семени. Семени или матросе [168] «Семя» и «матрос» звучат в английском приблизительно одинаково. — песня была довольно эротичной. Над темой моей книги — бурном росте населения — я задумался уже давно. Какое-то время я жил среди постоянно множащихся восточных народов и перечитывал Томаса Мальтуса: на самом деле, я готовил обстоятельную статью о нем для американского научного журнала. Если рост населения пойдет такими темпами, то люди себя не прокормят. На Западе эта тенденция не столь заметна, за исключением Оксфорд-стрит [169] Самая оживленная и многолюдная улица в Лондоне. , так что, возможно, было ошибкой избрать местом демографической катастрофы будущую Англию: Калькутта или Бомбей подошли бы больше. Но это гипотетическая литература, и я привнес в нее голод из Африки и обязательное планирование семьи из Китая. В моем романе Англия невероятно перенаселена — большой Лондон протянулся до самого Ла-Манша. В Брайтоне — многоквартирные небоскребы, в море — искусственные острова, и все это обусловлено избытком населения. Сверхдержавы называются Анспан, Руспан и Чинспан (то есть Английские, Русские и Китайские союзы), и у каждого союза свои методы демографического контроля. В Руспане и Чинспане смертный приговор ждет семью уже за второго ребенка, но Анспан — страна более либеральная и прагматичная. В Англии официально поощряется гомосексуализм («Гомосексуалом быть sapiens» [170] Мудро (лат.). , — гласит плакат), одобряется добровольное кастрирование (называемое «кастрос»). На плодовитые семьи накладываются относительно мягкие наказания, но в целом демократические традиции соблюдаются. Крикет называют Священной игрой и за отсутствием внешнего пространства матчи устраивают в старых соборах. Женщины — против мужчин.