Сергей Могилевцев - Вечный Жид

– Но вы-то, надеюсь, так не считаете!

– Позвольте, конечно же, нет! Я верующий иудей, и соблюдаю завет, переданный Иеговой через Авраама, обрезавшего сначала себя, а потом и двух своих сыновей, Исаака и Измаила, всем последующим поколениям. В обряде обрезания, мой дорогой человек, заложено так много философии и так много любви Бога к простому и маленькому человеку, что о нем можно говорить часами, и даже днями и неделями, да так и не суметь выговорить до конца всю его неизъяснимую глубину!

– И именно поэтому вы выбрали эту профессию?

– Стал обрезать людей? Да, именно поэтому! Собственно говоря, обрезать младенцев должны раввины в синагогах, когда тем исполнится восемь дней, и все это вплоть до настоящего времени воспринимается, как чуть ли не главный семейный праздник, с участием многочисленных родственников, друзей и знакомых, а также последующим пиршеством в течение нескольких дней, все это правильно, все это прекрасно, но жизнь и прогресс вносят свои коррективы, и очень многие обрезают своих детей, а также обрезаются сами в условиях более стерильной клиники, и здесь я могу предоставить им куда больший комфорт, а также анестезию и полнейшую конфиденциальность. Вы можете обрезаться у меня сегодня, а всем говорить, что сделали это полвека назад в тоталитарной стране грубыми и кустарными средствами, вроде ржавой бандитской финки или старинных бабушкиных ножниц, которыми уже триста лет обрезают младенцев. Моя помощь повышает рейтинги многих людей, в том числе и стоящих у власти в стране, она создает новые биографии и новые судьбы, или, наоборот, развенчивает мнимых кумиров, я возвожу на трон премьер-министров и королей, и я же, в свою очередь, являюсь иногда причиной самых страшных скандалов, которые подчас кончаются самоубийствами! Я, дорогой коллега, в самом прямом смысле этого слова, держу за кончик фаллоса весь Израиль, и хотел бы держать за него все человечество!

– Думаю, что человечество еще не готово к тому, чтобы его держали за кончик фаллоса!

– И напрасно, совершенно напрасно! Держаться за кончик фаллоса чрезвычайно приятно, и точно так же чрезвычайно приятно тому, кого за этот самый кончик удерживают. В моей клинике пациенты не то что не испытывают боли, лишаясь своей крайней плоти, но проходят через оргазм такой невиданной силы и глубины, что многие специально потом приходят ко мне еще и еще, пока я, извините, не обрежу у них вообще все, что можно, так что они делаются голые, словно в бане, и им даже приходится трансплантировать новую кожу; все это, разумеется, относится к взрослым пациентам, вроде вас, младенцам эти игры и наслаждения, естественно, недоступны, но они тоже пищат от восторга, лишившись своей крайней плоти и став тем самым ближе к Господу, и поэтому многие папаши и мамаши приносят их именно ко мне, а не к раввину, который, бывало, и каменным ножом не брезгует, подражая в этом своим древним собратьям!

– А что, бывает и такое?

– Использовать в синагоге при обрезании каменные ножи, как это некогда проделал Авраам по отношению к Исааку и Измаилу? – Да сплошь и рядом! Сейчас модно обращаться к своим истокам, к трехтысячелетней глубине наших предков, и некоторые раввины даже специально за большие деньги покупают у археологов каменные ножи, и в присутствии родителей обрезают ими младенцев, которые, разумеется, орут на весь храм, а потом не могут успокоиться несколько дней, лишая папаш и мамаш долгожданного праздника!

– А меня вы чем думаете обрезать?

– А чем бы вам хотелось?

– Ну уж во всяком случае не древними каменными ножами, которые покупают у археологов за баснословные деньги!

– А вот тут вы и не правы, коллега, вот вы тут и не правы! – Замахал от радости руками и запрыгал по комнате Доктор Обрезание, которого, между нами, но только по секрету, многие звали Припадочным Докторишкой. – Вот тут вы и не правы, коллега, потому что обрезание – это таинственный ритуал приобщения человека к Богу, и в нем важно именно все сакральное, древнее, настоянное и выдержанное на тысячелетней традиции, а вовсе не анестезия и удаление кусочка кожи без боли. Наоборот, коллега, чем больше боли, тем ближе младенец или такой неофит, как вы, ко Всевьшнему, боль поднимает вас над землей и возносит на пахнущее неземными травами и росами лоно Авраамово, от которого рукою подать до Иеговы. Так что обрезание с помощью древнего каменного ножа, который, между прочим, такой же острый, как и современные лазерные скальпели, наиболее правильно с сакральной, и вообще религиозной точки зрения. А в том, что в обрезании больше именно сакральности и религии, и почти нет ничего остального, о чем иногда говорят, оправдывая этот обряд, вроде гигиены, необходимой в жарком климате, отсутствия в пустыне воды, которой необходимо время от времени, особенно после посещения своей или чужой женщины, омывать свой фаллос, и прочее, – в обрезании почти все от сакральности и религии. Обрезанный фаллос ближе Иегове, чем необрезанный, он ему более люб, чем фаллос, спрятанный в складки сморщенной крайней плоти, Иегова, можно сказать, обоняет запах обнаженного фаллоса, и заполняет этим запахом свои трепещущие от вожделения ноздри. Он любуется обнаженным и обрезанным фаллосом, как любуется молодая вакханка фаллосом своего любовника, таким прекрасным, таким могучим и стойким, что ему можно посвящать поэмы и гимны, прижиматься к нему влажными от вожделения губами, целовать его, водить вокруг него хороводы, или, раскрыв свое горящее от вожделения лоно, впустить его внутрь, и слиться с ним в едином вселенском порыве, в едином и последнем вселенском объятии, которое, возможно, и есть самое главное, ради чего живет на земле человек. Ради чего создал Господь из праха земного это жалкое и способное единственно лишь на соитие и кратковременный экстаз существо!