- Шелестова, мотай на ус - назидательно сказала Вика - А то все шуточки шутит.
- Нет усов - потрогав верхнюю губу, развела руками Елена - Не растут. Ну, ничего. Намотаю пока на уши. Вырастут усы - перемотаю.
И все-таки Ксюша молодец. В отличии от меня, как это не печально. Забыл я на последнем мероприятии со власть предержащими проговорить финансирование предполагаемого мероприятия. Со всей этой поездкой в Прагу и всем из нее вытекающим совсем упустил этот момент из вида.
Войдя в кабинет, я плюхнулся в кресло и закурил. Даже не знаю - то ли позвонить Зимину и согласовать грядущие мероприятия удаленным образом, то ли зайти к нему лично. В принципе, не такой уж и глобальный вопрос. Да и не слишком затратный.
С другой - тут много служб будет задействовано, особенно по моему предложению. Так что согласовывать надо не только с ним, но и с Валяевым - на его плечи его кадров основная работа ляжет.
А собственно - чего я спешу? Два дня это дело потерпит, в пятницу мы все дружно загрузимся в самолет, где этот вопрос можно будет детально обсудить, под неизменный коньячок и нехитрую аэрофлотовскую снедь - рыбу там, или мясо. Опять же - Вежлева там будет, что немаловажно. Ксюшина идея - она ведь по ее профилю проходит.
Да, Вику я ведь так и не предупредил, что улетаю, а сделать это надо. И еще попросить, чтобы если что стариков моих встретила. Мало ли что, вдруг мы там задержимся? А они в понедельник прилетают. Понятное дело, что родители - не дети малые, хлопать глазами и кричать: 'потерялися мы' не станут, но все-таки... Да и потом - я батю знаю, он сроду за те деньги, что ломят в аэропортах таксисты, не поедет, а значит со всем барахлом и мамой под мышкой потопает на аэроэкспресс. А барахла там воз и маленькая тележка. Добро еще, если батя холодильник из номера не умыкнул со всем содержимым. С него станется.
Не скажу, что грядущий разговор греет мне душу, реакцию Вики на эту новость предсказать несложно, но и оттягивать данный его смысла нет. Все равно он состоится, не сегодня, так завтра.
Кстати - о разговорах. Вот что я еще кому собирался позвонить! Причем надо это сделать прямо сейчас - потом опять закручусь и забуду.
- Да - рыкнул в трубку знакомый голос - Не ждал.
- Почему? - даже как-то обиделся я - Не чужие же люди?
- Это пока я над вами начальником значился, мы не чужими были - пояснил Мамонт - А как меня... Точнее - как я ушел, так сразу и все. Не поверишь - ты первый, кто позвонил из редакции. Хотя я ничего другого и не ожидал.
- В смысле - что только я и позвоню?
- В смысле что вообще никто не позвонит никогда - мрачно ответил Мамонт - Люди - сволочи по природе своей, а наш брат журналист - он больше чем человек. То есть - сволочь среди сволочей.
- Эк вас растопырило - уважительно произнес я - Формулировки выдаете как пули льете - минималистичные, но увесистые.
- Ты как, из моего кабинета звонишь? - в голосе Мамонта я услышал не слишком скрываемую насмешку - Или не въехал еще, решил ремонтик сначала устроить?
- Зачем? - даже не подумал обижаться я - У меня свой есть, хоть и поменьше, но поуютнее. Отказался я от вашего кабинета, в чью-то пользу. Причем даже не знаю в чью, не интересовался. По-моему, так никого и не назначили до сих пор, потому живет 'Вестник' как Россия в начале семнадцатого века - смутно и время от времени.
- Не все ты мозги пропил - до боли знакомо проворчал Мамонт и мне стало немного грустно и одновременно щемяще-приятно. Я вспомнил те славные времена, когда слыхом не слыхивал ни о 'Радеоне', ни о 'Файролле', и спокойно жил от зарплаты до зарплаты. Причем не просто спокойно. Хорошо жил, безобидно, безопасно и весело.
Ностальгия - бич русского человека, мы предпочитаем жить воспоминаниями о том, как было хорошо тогда, чем предвкушением того, как будет славно потом. Нам прошлое милее настоящего и будущего, потому что в прошлом уже было хорошо, а в будущем... Не факт, не факт. Слишком все зыбко, слишком нестабильно, слишком непредсказуемо. Опять же - в восемнадцать лет мы были крепки, неутомимы и хоть сколько-то привлекательны, а к сорока расплылись, волос стало меньше, хворей, наоборот, больше, а молоденькие девушки все чаще вызывают воспоминания, а не охотничий азарт.
Впрочем, последнее спорно - после сорокалетнего рубежа они снова становятся объектом если не охоты, то хотя бы рассказов в кругу друзей за кружкой пива. Все знают, что это враки, но кивают с понимающим видом. Себе дороже выходит разоблачать приятеля, сегодня ты его на смех поднимешь, завтра он тебя. Завтра же твоя очередь байки травить?
Читать дальше