Мария Метлицкая - Фиалки на десерт (сборник)

Он быстро уснул – устал, такой напряженный день, а Леля осталась ждать доктора и переводчика. Села в кресле с абсолютно прямой спиной и скрещенными ногами – поза, показывающая ее сильное волнение, напряженность и ожидание. В общем, ее частая поза, привычная… Примерно через полчаса появились и врач, и переводчица – та же, сопливая, которую Леля прогнала в аэропорту. Она смотрела на нее со страхом, но Леля сделала вид, что ее не узнала.

Врач, мужчина средних лет и весьма приятной наружности, господин Штольц, как было написано на бейджике, говорил негромко и спокойно:

– Да, мы беремся. Шансы хорошие. Будем готовить к операции. Анализы неплохие – можно было ждать и чего похуже. В общем, фрау Незнамова, не волнуйтесь и побольше отдыхайте – операция назначена на послезавтра, набирайтесь сил! По любым вопросам я готов дать ответ, обращайтесь! И думаю, что все будет отлично.

Леля изо всех сил держала себя в руках, но слезы все равно полились, покатились…

– Доктор, – прошептала она.

Он мягко улыбнулся, дотронулся до ее руки и попрощался. Вслед за ним просочилась и переводчица, кажется по-прежнему остерегавшаяся строгой жены пациента.

Муж спал, а она решила пойти в кафе. Доктор прав: нужно спать, есть, необходим режим. Нужны силы.

В кафе она пообедала – все вкусно и относительно недорого – и вспомнила про Галочку. Та наверняка заходила, вот ведь. Ну что поделать – сейчас она должна думать только о деле, только о муже и о себе. Все остальное не важно. Плевать на все остальное. Силы и переживания нужны на главное, на основное.

До вечера она была в палате – вместе с Виктором пили чай, разговаривали, смотрели какой-то старый английский фильм. А потом она пошла к себе – поняла, что он хочет остаться один. Нет, совсем не обидно! И все очень и очень понятно.

На следующий день все завертелось. Леля успевала только отмечать, как все четко и грамотно. На послезавтра была назначена операция.

Вечером накануне появилась Галочка, тихонько поскреблась в дверь, не решаясь зайти. Муж дремал, и Леля предложила ей пойти в кафе. Выпили кофе и вышли на улицу. Погода стояла прекрасная, солнечная и теплая. Сели на лавочке в парке у озера, и Галочка прикрыла глаза.

– Хорошо как, а, Леличка? Я люблю погулять в этом парке. И просто посидеть после работы у озера на скамейке.

Поговорили немного о прошлом, вспомнили школу, двор и подруг. Леля удивилась: Галочка знала про многих, искала и находила всех в соцсетях. Странно. Леле это даже не приходило и в голову – вытаскивать на свет божий старые связи.

– Ну, ты даешь! – удивилась она. – И где ты их всех откопала?

А Галочка смеялась и продолжала перечислять:

– Кущенко вышла замуж аж в тридцать пять! И родила! Представляешь? Смирнов погиб, увы, в катастрофе. Божина многодетная мать, правда, без мужа. А Филоненкова во Франции! Уродка и дура, ты ее помнишь?

Леля плохо помнила и представляла и дуру Филоненкову, и многодетную мать Божину. А Смирнова и не помнила вовсе.

Галочка снова смеялась и приговаривала:

– Леличка! Мне же совсем нечего делать, ну, после работы! Вот и сижу там, копаюсь. Отыскиваю всех наших. А тебе, понимаю, не до этого. Ты же такой занятой человек. Да и к тому же семейный.

Леля кивала и соглашалась – все так. Но не сказала, что если бы даже и было время, если бы его было навалом, то все равно – вряд ли. Вряд ли бы стала искать и интересоваться судьбой бывших одноклассников, ей-богу. Подумала: «Вот оно, одиночество!»

Живо представила Галочкину жизнь: и крошечную квартирку, и постный овощной супчик в кастрюльке. Тихо шуршит пластинка с классической музыкой. Галочка, как и Виктор, в ней понимает, не то что Леля. Корзинка с вязаньем, старый компьютер, к которому Галочка спешит по вечерам.

Слегка подмерзли и распрощались. Леля торопилась в палату, к мужу. Галочка спешила домой, к коту.

Назавтра был трудный день. Наверное, самый трудный.

Хотя кто знает, что ждет впереди?

Галочка проводила ее до корпуса, обняла и назавтра обещалась зайти.

На том и расстались.

Операцию муж перенес хорошо. Леля, конечно, все эти три часа была сама не своя – бродила по парку, наматывая круги. Время, казалось, вытекало по каплям.

День в реанимации – Леля целый день маялась и валялась на кровати в гостинице, к мужу ее не пускали.

А на следующий день все потекло спокойной и размеренной рекой. Все опять было четко, разумно и очень понятно, что главное.

Она вообще терпеть не могла неясности. В такие минуты ей казалось, что она может не справиться. А вот когда все понятно – нет растерянности и рассеянности, – тогда она снова сильная, упрямая и жесткая Леля. Леля-боец.