Филипп Ванденберг - Гладиатор

Расположенное за городом Марсово поле напоминало сейчас огромный муравейник. Весь Рим был на ногах. Жаждущие развлечений римляне с напряжением ожидали, что же предложит им молодой император. Ведь теперь народ оценивал своих владык не по успехам на поле боя, а по тому, какие они устраивали зрелища.

Цирк, который Нерон ценой невообразимого количества жизней рабов сумел воздвигнуть всего за один год, имел пятьсот девяносто метров в длину, сто метров в ширину и вмещал сто тысяч зрителей. По обеим сторонам расположенного в торце здания главного входа высились словно устремленные в небо башни. Над входом возвышалась пятиметровая колесница-квадрига, на которой правил четверкой лошадей отлитый из чистого золота император. Золотисто-желтый песок арены приятно контрастировал с темным деревом галерей, находившихся за последним рядом каменных трибун. Доставленный из Египта огромный обелиск, которому насчитывалось уже не менее полутора тысяч лет, был помещен в центре арены таким образом, чтобы ее можно было использовать и для состязаний колесниц. Служил он также и сценой для представлений совсем особого рода.

На самых верхних башенках огромного здания прозвучал сигнал труб – на почетной трибуне появился император. Народ, собравшийся в цирке и вокруг него – для сотен тысяч римлян мест вокруг арены все-таки не хватило, – восторженными криками встретил своего повелителя. Игры начались.

Под ритмичные звуки музыки на арену вышли шесть глашатаев. Их длинные огненно-красные одеяния и покачивающиеся перья на шлемах резко выделялись на желтом фоне песка. С серьезными, почти благоговейными лицами они несли перед собой золотые блюда с лежавшими в них белыми шарами. Римляне на трибунах тянулись к шарам руками, словно пытаясь схватить их. И тут средний из глашатаев бросил миссилий, как назывались эти шары, высоко на трибуны. Другие глашатаи тоже начали швырять шары в толпу. За несколько секунд цирк превратился в подобие ада. Каждый хотел схватить шар. Люди сталкивали друг друга с трибун, били кулаками, топтали ногами. Те, кому удалось поймать миссилий, держали его обеими руками или засовывали в рот, чтобы никто не мог отобрать его. На счастливцев смотрели с завистью, потому что каждый такой шар означал выигрыш в лотерее.

– Что там? Ты богат теперь? Не забудь, что я был твоим другом в трудные времена! Открой свой шар! Мы хотим разделить с тобой твое счастье!

Баловень судьбы осторожно вынимал пальцами шар изо рта, извлекал из него крохотный свиток папируса и подавал его своему грамотному соседу. Тот читал: «Поздравляю. Ты стал владельцем принадлежавшей императору виллы за садами Лукулла, также как и урожая с прилегающего к ней виноградника».

Счастливчик, вскинув руки, кричал:

– Слава щедрости Нерона Клавдия Цезаря Августа!

– Слава Нерону! – подхватывали окружающие.

Повсюду там, где открывались шары, разыгрывались подобные сцены. Они заставляли подавляющую массу людей, оставшихся такими же бедными, как и до входа в цирк, позабыть о своем разочаровании.

Внезапно в одном из проходов между трибунами появился слон. Цирк вздрогнул от оглушительного радостного рева зрителей. Римляне любили слонов. Они догадывались о том, что сейчас произойдет. Два каната, каждый толщиной в руку, были натянуты от одной стороны трибуны к другой. В цирке воцарилась тишина. Сто тысяч пар глаз были прикованы к слону. Укротитель ударил железным крюком по могучей ноге животного, заставляя его против воли ступить на канаты. Как только все четыре ноги слона оказались на канатах, укротитель запрыгнул сзади на его спину. Ряды зрителей отозвались негромким перешептыванием. Крепления канатов заскрипели, когда огромное животное, осторожно переставляя ноги, двинулось вперед. Зрители затаили дыхание.

Чем дальше продвигался слон, тем сильнее раскачивались канаты. Животное, однако, продолжало спокойно выполнять привычное задание. Уже всего несколько метров отделяло его от противоположной трибуны. Начали звучать первые приветственные возгласы. Еще четыре или, самое большее, пять шагов. Укротитель вскинул руки, а затем похлопал слона по спине. Дело сделано!

Казалось, трибуны рухнут от шквала криков, топота и аплодисментов. «Слава императору! Слава тебе, Нерон Клавдий Цезарь Август!» Похвалы не касались исполнителей, они могли относиться только к устроителю игр, императору.

Еще прежде, чем зрители успели успокоиться, на арене появился целый отряд карликов, забавных, но вместе с тем и отвратительных человечков с непропорционально большими головами и коротенькими конечностями. Одновременно под звук труб с противоположной стороны на арену вышел строй рослых полуобнаженных женщин – светловолосых рабынь из Галлии и Германии – вместе со стройными темнокожими уроженками Африки. На них были одни лишь набедренные повязки, а в руках они держали короткие мечи.