Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

– А потом передайте Рекса младшему сержанту Орешниковой. Она из медсанбата.

– Знаю-знаю. Хорошо, капитан, все сделаю. И о Маше своей не беспокойся. Все устроится. Помогу сам. Лично.

И вот навстречу бронированной армаде вышли люди. Чтобы ловчей работать, они сняли сапоги и гимнастерки. У каждого – противотанковая мина. Про запас граната. Если бы на немецких танках были автоматчики или в колонне шли мотоциклисты, из задумки Сажина ничего бы не получилось. Но он все рассчитал, и рассчитал правильно. Изрытое воронками поле давало возможность хоть как-то укрыться. А когда до танка оставались считанные метры, люди подсовывали мину с помощью шеста, подтягивали на шнуре, а то и просто швыряли под гусеницы.

Десять подбитых танков лишь на короткое время застопорили ход колонны. Но потом немцы поняли, что против них не зарытые в землю пушки или тридцатьчетверки, а всего лишь босоногие саперы. Так и не закрывая люков, они устроили самую настоящую охоту на беззащитных людей. Колонна распалась, расползлась в разные стороны, она уже не была единым организмом. Это и решило участь прорвавшейся группировки. Фашистские танки с азартом хищника искали встречи с человеком, но и человек искал встречи. Противотанковая мина серьезное оружие: иногда танк настигал сапера, подминал под гусеницы – и это были последние мгновения как человека, так и танка. Но чаще случалось так, что человек успевал нырнуть в воронку или спрятаться за бугорок, а стальная громадина беспомощно распускала гусеницы.

Саперы работали до того расчетливо и хладнокровно, что Громов решил от обороны перейти к атаке.

– Останетесь за меня, – сказал он немолодому грустному лейтенанту в очках.

– Спасибо, – ответил тот.

– Что еще за «спасибо»?! Вы кто, офицер или…

– Доцент. А офицер я всего три недели.

«На кой ляд здесь доценты?! – с досадой подумал Громов. – Держали бы их в тылу, а мы уж как-нибудь сами. Ведь не сорок первый год!»

– Понимаете, товарищ доцент, то есть лейтенант, какая получается петрушка! – в азарте говорил Виктор. – Видите, танки скучились: задние напирают, а впереди, можно сказать, пробка. Путь у них один – направо через кустарник. Чует мое сердце, танки пойдут туда. А мы их встретим! Если полезут сюда, остановите вы. Ясно?

– Абсолютно! Лучшего момента для испытания моей мины и желать нечего. Я, видите ли, предложил новый тип взрывателя. Он не нажимного, а… впрочем, это секрет, совсем другого действия. Не волнуйтесь, мы их не пропустим. А заодно я докажу главному, как он не прав, уверяя, что мой взрыватель хорош только в лабораторных условиях.

«Ну и дела, – с еще большей досадой думал Виктор. – Скоро штурмовики будет испытывать сам Ильюшин, а пулеметы – Дегтярев. Не дело это. Не по-хозяйски. Я своих разведчиков и то берегу, а тут – такие головы под пули».

– Вы… как-нибудь поаккуратней, – как можно мягче сказал Виктор. – Без нужды не высовывайтесь.

– Конечно-конечно! Не беспокойтесь, молодой человек.

Виктор взял с собой двадцать самых резвых парней, и они, лавируя между горящими танками, ныряя в воронки, прикрываясь редкими деревьями, бросились к кустарнику.

– Значит, так, – переводя дыхание, объяснял задачу Виктор. – Мины ставим в шахматном порядке. Расстояние – метр. Это будет минное поле в чистом виде. Когда подорвется несколько машин, остальные пойдут правее или левее. Там их встретим мы – это будет подвижное минное поле. Все, по местам. Стоп! Снять рубахи: белое на зеленом хорошо видно. Немцы давно знают, кто их здесь держит, так что перестреляют, как куропаток.

Замелькали ножи и саперные лопатки. Когда минное поле было готово и саперы расползлись по своим местам, Громов вдруг засомневался: «А если танки не повернут? Если сомнут доцента? Неужели я ошибся? За такие ошибки отвечают головой! – оборвал он себя. – Хотя какой прок от моей головы? Хорошая мина и то дороже. Она хоть танк остановит. А пустая голова…»

В этот миг над крохотным холмиком, где остался доцент с горсткой саперов, раздался такой чудовищный взрыв, что Виктор даже вскочил. «Что это у них? Неужели взорвался весь запас мин?»

Доцент и его товарищи погибли. Но танки отвернули от высотки и поползли прямо на кустарник. Громов чуть не пел от радости! А чему, собственно, было радоваться? Близкой смерти? Тому, что он будет прошит пулеметной очередью, раздавлен в лепешку или разнесен в клочья?

Об этом Виктор не думал. Да, есть упоение в бою, есть! Даже таком неравном, какой предстоял через несколько минут. Громов был прекрасным воином, для него не существовало безнадежных ситуаций Но это тогда, когда он имел дело с врагами в немецкой форме, а не с железными коробками. Тут бы свое слово сказать артиллеристам или танкистам, а не ему, достойному сыну царицы полей. Но судьба распорядилась по-своему, судьба решила испытать его и в таком неравном бою.