Борис Сопельняк - Рядовой Рекс (сборник)

– Что случилось? – спросил он шепотом.

Но можно было и не спрашивать: морда Рекса вытянулась вперед, уши встали торчком, и поленом вытянулся хвост. «Все ясно, – подумал Виктор. – Чует человека».

– Слышу шорох, – шепнул один из разведчиков.

– А я вижу силуэты.

– Точно, люди, – подтвердил Громов. – Может быть, наши, разведчики из соседней дивизии?

– Едва ли. Уж больно уверенно идут – почти в полный рост.

– Пятнадцать человек, – сосчитал самый зоркий.

– Тихо. Замри! – приказал Громов.

Силуэты все ближе. Если это немцы, пора стрелять. Но Виктор никак не мог отделаться от мысли, что перед ним, возможно, свои. И вдруг за спиной раздался глухой страдальческий кашель. «Черт подери! Седых! Не выдержал!» – чуть не закричал с досады Громов. Силуэты замерли. Оттуда прошелестело: «Штиль!»

– Немцы! – обрадовался Виктор и выстрелил.

Загремели автоматы, загрохотали разрывы гранат. Через несколько секунд все было кончено. Но вот ведь беда – ни одного живого немца. И до пулеметчика теперь не добраться. Бой был так скоротечен, что ни в немецких, ни в наших траншеях не могли понять, что произошло на ничейной земле, – обе стороны выжидательно молчали. А разведчики, забыв об осторожности, бегали у подножия высоты и все время натыкались на трупы. И тут Громов услышал глухое рычание, хриплый лай и панический вопль вперемежку с немецкой руганью.

– Ура, живой немец! – крикнул Седых.

В тот же миг из-под пенечка ударил пулемет. Он бил длинными очередями, вспарывая землю у самого подножия высоты, а потом пулеметчик задрал ствол – и отрезал разведчикам пути отхода.

– Седых, ко мне! – позвал Громов. – Зайди слева и бей трассирующими. Бей хоть в небо, главное, чтобы он тебя заметил.

– Есть! – кивнул старшина.

Через минуту из-за бугорка потянулся веер трассирующих очередей. Пулеметчик тут же перенес огонь левее. Виктор знал, что из-за вспышек собственного пулемета немец несколько ослеп, и рванулся прямо к амбразуре. Рекс бросился за ним. «Надо бы остановить», – мелькнула мысль. Но сейчас Громов был в том счастливом состоянии, когда действия опережают мысль. Граната была всего одна, поэтому работать надо наверняка. Не добегая до пенечка, Виктор остановился, опустился на колено, глубоко вдохнул и на выдохе бросил гранату. Она влетела точно в амбразуру.

«Порядок, – удовлетворенно подумал Виктор, катясь с откоса. – Ты лейтенанта Ларина уже не достанешь. Кто другой – возможно, но не ты!»

Когда Громов догнал группу, Седых доложил:

– У нас двое раненых. Убитых нет.

– Что немец?

– Цел. Ни царапинки.

– Береги гада. Чтоб таким же целым и доставил!

На допросе Громов не присутствовал, но через полчаса его вызвал полковник Сажин.

– Ну, капитан, натворил ты дел. Каша заварилась серьезная.

– Не понял.

– Шульц, кажется, был прав. Бруно Грубер, которого ты приволок, оказался сапером. И вообще вся их группа состояла из саперов. Знаешь, что они делали на ничейной земле? Проходы для танков. К тому же он из шестой дивизии.

– Вот так штука! Пять дней назад перед нами была восемьдесят шестая.

– То-то и оно! Потрепанную дивизию сняли и заменили свежей. А мы это проморгали. Э-эх, а я думал, в моей дивизии хорошая разведка. Погоди, не ерепенься! Сейчас не до того. У Грубера карманы набиты шоколадом и сигаретами, а во фляжке – шнапс. Говорит, что НЗ выдали вчера вечером.

– Что и требовалось доказать! – воскликнул Виктор и нанес свой коронный удар – прямой правой – по уложенной дерном стенке блиндажа. – Значит, начинаем?

– Не знаю, капитан, не знаю, – взволнованно шагал туда-сюда комдив. – Но, судя по тому, что пленного затребовал штаб фронта, назревает что-то серьезное.

– Наступление! – убежденно сказал Громов.

– Вот именно. Только не наше.

– Не наше?!

Была глубокая ночь. Часы показывали начало третьего, а стало светло как днем – небо озарилось тысячами всполохов. Все гремело, стонало и дрожало – тысячи орудий, минометов и «катюш» открыли огонь по врагу. Началась Курская битва!

Не знал тогда капитан Громов, что начало величайшего сражения Второй мировой войны ускорил он: именно после допроса Бруно Грубера К.К. Рокоссовский доложил Г.К. Жукову о готовности немецких войск в три часа утра перейти в наступление, и тогда маршал Жуков отдал приказ обрушить на врага мощь всей артиллерии фронта.

Отгремела артиллерийская канонада. На окопы и траншеи навалилась прямо-таки довоенная тишина. Все изготовились к атаке, но приказа идти вперед не было.