Йоханнес Зиммель - И даже когда я смеюсь, я должен плакать…

Это было 28 февраля 1990 года, в среду. Они приехали вечером домой на Шадовштрассе на старом «шевроле», в котором все громыхало и дребезжало, но в нем можно было поместить все их драгоценное имущество. Старый «шевроле», конечно, тоже достал Лева, и они с трудом перетащили свое барахло сюда, в квартиру этого босса из Штази. Потом Лилли приготовила поесть, заработал радиоприемник. Немецкое радио транслировало музыку Баха и Бетховена, Чайковского, Гайдна и Шопена. Потом, позже, Лилли попросила дать ей послушать ее музыку, и Миша нашел AFN, там как раз был «Oldie Time», Лилли любит «oldies», и они слушали «Evergreens» Глена Миллера, Кола Портера, Генри Манчини и «Moon River» из фильма «Завтрак у Тиффани», где двое под дождем ищут, чем бы опохмелиться. Когда Лилли слышит «Moon River», она всегда становится сентиментальной, и ей хочется плакать. И пока она там поплакала и выпила немножко коньяку, Миша принял душ и взялся за «Войну и мир». Над этой толстой книгой он потеет уже несколько недель и теперь за чтением едва замечает, как Лилли исчезает в ванной, и вдруг слышит, как она его зовет.

— Миша! — зовет Лилли. — Мишенька!

И вот он идет в ее спальню (у него теперь собственная, трехкомнатная же квартира!) и едва успевает понять, в чем дело, как у него перехватывает дыхание. Там лежит Лилли в своей постели, обнаженная и великолепная, вся, вся, груди, бедра, плоский живот, лоно, прекрасное лицо, упругая нежная кожа, рыжие волосы, буйно разметавшиеся по подушке, и она протягивает руки и говорит:

— Иди, сладкий, иди ко мне скорее! Я сгораю от желания, я так тебя хочу.

— Ты… — он не в состоянии больше говорить, кровь стучит у него в висках.

— …так хочу тебя, — говорит Лилли и начинает поворачиваться, очень медленно, как змея, она вращается, он видит ее восхитительные ягодицы, ах, она поставила его радио возле кровати, и ANF играет сейчас «Day and night», и глаза у Лилли такие огромные, такие огромные, и она говорит, затаив дыхание:

— Сними же этот дурацкий халат. — И, когда халат падает на пол, Миша слышит ее стон, он садится рядом с ней на кровать и шепчет:

— Лилли, Лилли, Лилли…

— Я так люблю тебя, — говорит она. — Я сразу тебя полюбила, Мишенька. Потому что ты такой добрый и порядочный, и верный, и славный, и потому что у тебя такие печальные глаза… Нет, нет, подожди! Не торопись! У нас с тобой много времени. Ложись, я хочу быть к тебе совсем близко.

И она слегка приподнимается и целует его, совсем по-настоящему, и потом он чувствует ее поцелуи на лице, плечах, груди, животе, и уже он начинает стонать. «Love is a many-splendored thing» — слышится из ANF, но Миша уже не слышит этого, потому что то, что творит Лилли, делали с ним и другие девушки, но ни у одной из них это не получалось так чудесно, с такой любовью, так…

— Нет! — говорит она и останавливается. — Еще рано. Не торопись так, Мишенька, медленнее, медленнее!

Теперь Миша знает, чего она хочет, и скоро Лилли начинает стонать.

— О, да, да, да, хорошо, хорошо, чудесно.

Наконец, она начинает часто дышать и кричит:

— Сейчас! Иди ко мне! Скорее!

Он идет к ней и в нее, и она кусает его плечи, но нежно, и она стонет все громче, и он тоже. Какое наслаждение, и ведь все это по любви, действительно по любви! Только презерватив Лилли успела мгновенно ему надеть, это благоразумно, конечно, так и надо, но все же это любовь, думает Миша, никакой спешки, никакой гонки, а какой у нее чудесный запах, ах, как счастлив Миша, все тяжелые и мрачные мысли оставили его, он самый счастливый человек на свете, да, да, теперь быстрее, сильнее, ты великолепен, ты чудо, а-а-ах! И вот у них небольшой перерыв, и они пьют коньяк, курят вместе одну сигарету и слушают по ANF «Charmanie», и «Autumn leaves», и «La vie en rose», и тему из «Доктора Живаго». Потом они повторяют еще и еще раз, и, наконец, Лили умоляет:

— Хватит, Мишенька, пожалуйста, не надо! Я больше не могу!

За окном уже рассвело, и Лилли тотчас же засыпает, а он прислушивается к ее дыханию и к прекрасной музыке из радиоприемника, чувствует облегчение и блаженно улыбается. Бассет улыбается, и его глаза сверкают. О прекрасный мир, о восхитительная жизнь!

Но он никогда не узнает, что Лева сказал Лилли:

— Ты получишь за это 500 марок. Будь с Мишей поласковее, ему так необходимо, чтобы кто-нибудь относился к нему с любовью, это каждому нужно.

Лилли сразу же поняла, она же превосходно говорит по-русски, он в самом деле хороший парень, этот Миша, так почему бы и нет.

Так давно это было, 28 февраля, больше двух недель назад, сегодня 17 марта, а любовь продолжается. Любовь никогда больше не кончится, хотелось бы верить. Конечно, когда-нибудь она кончится, разумом Миша это понимает. Но еще долго, долго ему сохнуть по Лилли, этой чудесной девушке. До чего деликатно он себя ведет: день за днем у них тяжелая работа, конечно, к вечеру Лилли сильно устает, да и он тоже. Поэтому, конечно, все не может так продолжаться, эти ночи страсти, он не может так с ней поступать, да ему и самому этого не выдержать.