Иван Макаров - Рейд «Черного Жука» (сборник)

– Хорошо, что не пошел искать. Давай, заходи, – пропустив меня вперед, она закрыла ворота. – Устала, моталась целый день. Да еще родственники сказали, что свекровь разболелась, а у нее хозяйство… Скоро и к ней идти придется, а это там, за горой – она показала куда-то вверх. – Поднимайся в комнату, выкладывай из сумки на стол, тут гостинцы. Я сейчас приду.

В комнате я поставил сумку на стул и начал выкладывать домашние продукты, в том числе и темную, сильно поцарапанную бутылку с какой-то жидкостью.

– Это вино, – пояснила тихо подошедшая Таисия. – Подарок Сулико. Она каждый раз сует мне какую-нибудь бутылку. У меня в закромах их уже целый арсенал. Хоть свадьбу играй! Хочешь выпить?

– Конечно!

Я откупорил вино, и мы его тут же распили.

– Что-то на меня нашло. Обычно я пью мало, – оправдывалась захмелевшая, порозовевшая и оттого еще более похорошевшая Таисия.

– Ну, если у вас много… вина, то, может, еще одну бутылочку достанем? – обнаглев, спросил я.

Мне хотелось продлить это легкое головокружение, которое ощутил после выпивки.

– Хватит.

Наступило молчание. Я рассматривал лицо Таисии, подмечая каждую мелочь. Особенно мне нравилась крошечная родинка на подбородке.

– Что так смотришь? – спросила она насмешливо, так что сразу стало ясно, о чем идет речь.

– Просто вы такая красивая…

Таисия усмехнулась:

– Налить тебе еще стакан, так и Василисой Прекрасной покажусь.

Я обиженно опустил глаза и пролепетал:

– Была бы у меня такая жена, как вы, я бы вас… то есть ее на руках носил, а ваш этот…

Она резко остановила меня:

– Не твое это дело. Сами разберемся, понял? Много ты про него знаешь!..

– Да я про себя говорю! Что вы так разошлись?! Я же правду говорю, как думаю. Вот даже стишок какой-то ерундовый вспомнил:

Может стишок, а может, чувство, с каким я его прочел, подействовали на Таисию, и она, улыбнувшись, спросила с подначкой:

– Влюбился, что ли? – и тут же, чтобы не вгонять меня в краску, прикрикнула: – Долго ты будешь копаться, нацмен? Ставь чайник, печку разожги, сидишь, как в гостях… – Помедлив немного, добавила: – Сегодня будешь спать на дочкиной кровати, – и вышла.

Я немного сник: из ее слов выходило, что она считала меня практически ребенком… Сделав все, что она велела, сел на стул. А когда Таисия вошла, с отчаянием утопающего спросил:

– Таисья Андреевна, а почему вы не допускаете, что я мог бы в вас влюбиться? Ведь я все же мужчина…

– Точно, влюбился!.. – засмеялась она. – Мужчина… Мужичок с ноготок! Слушай, а ты, часом, не бабник? А может, и вовсе маньяк? – она разговаривала со мной так, словно я вообще был ребенком.

И все-таки чувствовалось, что мои комплементы ей нравятся. Поэтому я продолжил в том же духе, а поскольку говорил после вина откровенно, то мои слова, видимо, ложились ей на душу, и она вскоре совсем перестала шутить, оттаяла. Рассказывала все больше о родителях, о муже, о своем житье-бытье.

– В Грузию я попала, – говорила Таисия, – когда мне исполнился только год. Отец был строителем – после окончания института его распределили в Телави – город тогда быстро развивался. Мама моя забеременела еще в институте и рожала у бабушки в Калуге. Когда папа обустроился на Кавказе, вызвал маму. Они полюбили здешние края. Отец еще занимался альпинизмом и часто ходил в горы. А однажды не вернулся… Мать так и осталась в этом городе, надеясь, что когда-нибудь дождется его. Работала медсестрой на заводе. Она и сейчас живет там. Старенькая, конечно, уже стала…

– А что было дальше?

– Я, когда подросла, влюбилась в одного спортсмена. Он борьбой занимался, уже начал на международные соревнования ездить. Потом травма случилась, из спорта пришлось уйти. Он долго не знал чем заняться… Тогда я ему стала опорой. А после образования МЧС его назначили начальником лавиноопасной зоны в горный район. Здесь, неподалеку, оказалась эта старинная крепость… К тому времени я закончила техникум гостиничного хозяйства, надо было работать по специальности, и мне благодаря мужу предложили должность смотрительницы. Тогда сюда еще водили экскурсии, присмотр требовался…

После чая она велела мне убирать со стола, а сама принялась перестилать Настину постель. Я охотно приступил к делу, собрал все чашки, кружки и тарелки, вымыл их под висевшим в коридоре рукомойником, поставил чистую посуду на стол. Таисия была за ширмой – на подсвеченном яркой лампой полотне отчетливо выделялся силуэт ее фигуры. Не зная, что делать, опустился на стул, ожидая пока Таисия переоденется. Чтобы она не подумала, что я подсматриваю, сел к ней боком. Наконец она, видимо, надела ночную рубашку и сказала: