Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 2. Повести и рассказы

Не прошло и двух недель со дня моего поступления на детплощадку, как меня зачем-то вызвали в роно. Там меня спросили, как я провожу занятия с детьми.

— По-моему, я неплохо провожу занятия. Ребята даже довольны, — так ответил я. — И я не гашу детской радости.

— А зачем ты учил детей драться? Драться нехорошо.

— Я не драться учу, а физической выносливости. Это им еще пригодится в жизни.

— Так-так. А вот у нас есть еще такие сведения: когда ты водил детей на прогулку, ты присоединял их к похоронным процессиям.

— Да, это правда. Видите ли, когда ведешь ребят по панели, они плохо слушаются. Некоторые даже дерутся между собой на ходу.

— Четные и Нечетные?

— Вот-вот! Они между собой дерутся, так как им не дождаться, когда мы придем на пустырь и начнем войну. А тут Смоленское кладбище близко, туда как раз по Шестнадцатой линии похоронные процессии идут.

— Ну, и что же дальше? Ну, идут похоронные процессии?

— Ну, идут, и я детей сзади пристраиваю. И тогда они между собой не ссорятся, в особенности если музыка играет. И никто на то не обижается — вот только вы. Провожающие даже довольны, потому что ясно же: чем больше народу провожает, тем больше авторитет у покойника. А на кладбище я ребят не веду. Процессия поворачивает на Камскую, а мы отделяемся и идем через мост на остров Голодай, то есть остров Декабристов. И там мы играем.

— Мирно играете, так сказать?

— Ну не совсем мирно, но ведь надо поощрять детскую инициативу. Это я на курсах усвоил.

— А куда ты еще водил детей, мальчик?

— Еще я вожу детей на стадион Козявкина.

— Что?

— Это такой пустырь на углу Четырнадцатой и Среднего. Там дикий стадион. Кто хочет, тот и кикает. Там я разбиваю ребят на две команды...

— Четных и Нечетных?

— Вот-вот. А девчонки — загольными. Они мяч подносят, если далеко забьют. А некоторых назначаю болельщиками. Девчонки — ведь тоже люди.

— Ну и как вы там играете?

— До первого гола все хорошо. А потом команды начинают играть в войну.

— Ну, мальчик, нам все ясно. Ты свободен. Мы тебя решили освободить.

— От чего меня освобождать? Я и так свободный человек.

— Мы тебя освобождаем от этой работы. Видишь ли, ты к ней не вполне подготовлен.

За проработанные дни мне все-таки уплатили. На первые заработанные деньги я купил тете Ане вазу для цветов. Ваза была из синего стекла с лиловыми разводами, приобрел я ее в керосиновой лавке. Когда я принес ее домой и стал мыть на кухне, Лиза сразу сказала, что только дуб-физкультурник мог выбрать такое пошлое изделие. Но я пропустил ее замечание мимо ушей: пусть говорит что хочет. Ведь если б я принес даже хрустальную вазу из Зимнего дворца, Лиза все равно нашла бы ее плохой — только потому, что принес ее я.

Мне эта ваза казалась очень красивой, не хватало только цветов, а на цветы не хватало денег. Тогда я решил пойти на остров Голодай и там на каком-нибудь пустыре набрать цветов. Проходя по Среднему, я зашел к своему другу Тольке.

— Пойдем со мной, поможешь мне цветы собирать, — предложил я ему.

— Вэри велл, — ответил Толька. — Хорошо. Это будет мне полезно для практики. Ты ведь знаешь английский?

— Плохо. У нас в классе, правда, английский, но учительница все болеет. У нее слабые нервы. Она не выносит шума в классе. А зачем тебе-то английский? Ведь у вас в школе — немецкий.

Толька объяснил мне, что родители решили обучать его английскому языку и хотели взять учительницу. Но он поклялся им, что сам обучится, а за это пусть ему купят фотоаппарат — на деньги, сэкономленные на уроках. Сейчас родители уехали на курорт, а он здесь в городе с бабушкой. И он занят только тем, что учит английский язык. Когда через месяц вернутся родители, он ошарашит их знанием английского языка — и фотоаппарат готов.

Тут я заметил, что на Толькином столе лежат самоучители английского языка. Кроме того, поперек комнаты была протянута толстая проволока, и на ней висели на веревочках: ложка, вилка, карандаш, будильник, мыло, сапог, собачий намордник, клизма, спички, очки, кусок колбасы и еще несколько вещей. К каждому предмету была прикреплена бирка с наименованием этого предмета по-английски.

— Это я наглядным методом учусь, — пояснил Толька. — Когда запомню вещь — снимаю или съедаю и вешаю другую.

— А рояль? — спросил я. — Или паровоз? Их тоже на проволоку?

— Не шути по-глупому, — обиделся Толька. — Это самый новый метод обучения. Это я в специальной брошюре прочел. Один человек таким способом изучил восемнадцать языков за год и написал эту самую брошюру.