Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 3. Сказки для умных

— Элладушка, а ведь в этом есть рациональное зерно! Скажи свое веское слово.

— Я боюсь, самолеты попадают, да и корабли останутся болтаться в море без горючего, — молвила тетя. — Да и нам без керогаза трудно будет.

— Самолеты не побьются, и корабли не лягут в дрейф, — возразил Пресмыканец. — Мы сформулируем спецзаказ так: «Полная негорючесть нефти и ее фракций в земле и на земной поверхности». Водной поверхности и воздушного океана это не касается.

С шоссе послышался остервенелый моторный рев. Подвыпивший парень в пестро размалеванной каске мчался на мотоцикле без глушителя, на багажнике восседала ухмыляющаяся красотка.

— Ладно, обойдемся без керогаза — будем на плитке и на дровах готовить! — сердито буркнула Эллада Васильевна. — А только нельзя ли в эту писульку заодно и водку вписать, чтобы вся водка на свете превратилась в воду? Тогда мы враз покончим и с автомобилизмом, и с алкоголизмом.

— Что вы! Что вы! У спирта же совсем другая формула! — забеспокоился Пресмыканец.

Итак, взрослые приняли решение. Мысль о том, что Земля останется без горючего, потрясла меня до глубины души. Дело в том, что я давно мечтал о мопеде, и родители обещали мне подарить его будущим летом, если я не останусь в классе на третий год. А ведь мотор-то у мопеда работает на бензине!..

Когда заявка была вложена в отверстие прибора, Эллада Васильевна вдруг встрепенулась.

— Часика три повремени! — сказала она Дяде. — Обед на керосине в последний раз сварю. И еще дров закупить у Михеевых хочу, они давно предлагали. Это сегодня надо сделать, завтра-то дровишки ой как вздорожают!

С хозяйственными делами тетя управилась только часам к четырем дня. После обеда Дядя вынес прибор на веранду; отсюда дорога просматривалась что надо. Движение в этот час было небольшое. Но вот в поле зрения показался серенький «Москвич». Дядя нажал кнопку на инопланетном ящичке. Автомобиль сбавил ход, потом и вовсе остановился. Водитель выскочил из машины на шоссе. Лицо его выражало полное недоумение и даже ошаление.

Вскоре Дядя удалился в свою комнату, закурил «беломорину», и его благословенная авторучка забегала по бумаге. Потом к Дядиному окну подошел Пресмыканец и спросил, доволен ли тот наступившей тишиной.

— Наконец-то я творю в нормальных условиях! — ответил Дядя. — Спасибо вам за добрый совет!

— И вам спасибо! — потирая руки, молвил Пресмыканец. — Ведь и я имею моральный выигрыш на этом деле! Моя бывшая женушка пишет диссертацию на нефтяную тему, но кому теперь нужна ее писанина, если нефти как таковой больше нет!.. А не блуди! Не покидай, жена, мужа своего!

В шестом часу вечера Дядя попросил меня съездить за папиросами на станцию — в тамошнем ларьке всегда имелся «Беломорканал». Я оседлал велосипед и погнал по шоссе. Ехать было одно удовольствие: никто не клаксонил мне, чтобы я уступил дорогу, никто не норовил прижать меня к обочине. Весь автотранспорт стоял как вкопанный. Шофера и пассажиры или обалдело сидели в машинах, или слонялись возле них, осовело глядя по сторонам.

На станции меня поразила необычная суета. Народу на платформе было полно — и все были чем-то встревожены. Ларешница объяснила мне, что поезда не идут. Электрички-то вроде бы в порядке, но что-то случилось с двумя дизельными поездами, и из-за них возникла пробка.

Вручив Дяде пять пачек папирос, я начал было рассказывать, что творится на шоссе и на станции, но он, всецело охваченный творческим процессом, слушать меня не стал, и только спросил, почему я не привез спичек. Я ответил, что про спички он мне ничего не говорил, — и он опять погрузился в работу. А я побрел в кухню, где стоял небольшой телик, и вместе с Элладой Васильевной стал наблюдать, что деется в этом лучшем из миров. Все полагающиеся по программе передачи были уже отменены — и фильм из жизни шпионов, и тираж спортлото, и выступление поэта Вадима Шефнера, и футбольный матч. Передавали только срочную информацию.

На всех нефтепромыслах планеты приостановилась работа: нефть, таящаяся в земной толще, превратилась в мутную негорючую жидкость. Улицы всех городов мира были запружены неподвижными автомобилями и автобусами. Во всех полях стояли омертвевшие тракторы, полевые работы прервались. Самолеты приземлялись благополучно, но взлетать уже не могли: в миг приземления горючее в их баках мгновенно теряло горючесть. Корабли, причалив к пирсам, теряли способность отчаливать от них. В кафедральных соборах, в мечетях, в пагодах, в молитвенных домах, а кое-где и на площадях под открытым небом, при свете факелов, проводились срочные богослужения о Ниспослании Нефти. Некоторые малые страны объявили частичную мобилизацию и начали подтягивать к границам пехотные подразделения... Впрочем, уважаемые читатели, вы ведь не хуже меня знаете, что происходило в тот день, — вы ведь учили историю!.. Сидя перед экраном, я глубоко переживал происходящее: теперь ясно было, что даже при всех прочих благоприятных обстоятельствах мопеда мне родители не подарят. Мои горестные размышления были прерваны голосом Дяди, донесшимся из его комнаты: