Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Лачуга должника. Небесный подкидыш. Имя для птицы

— Немедленно выходим на связь с «Тетей Лирой», а затем форсированным шагом движемся по колее с целью нагнать ялмезианина и вступить с ним в контакт! — распорядился Чекрыгин.

Дав сводку, мы свернули из переулка на длинную и широкую улицу, миновали сквер, еще одну улицу, пересекли площадь, среди которой возвышался храм с конусообразным куполом, затем петляли по каким-то переулкам, где пролегали колеи повозки, — и наконец вышли на шоссе, ведущее дальше на Север. Оно поросло травой и седыми лилиями. Отпечатки мирянина просматривались здесь менее отчетливо, но это не имело большого значения: дорога была насыпная, она пролегла среди болот, и свернуть с нее незнакомец со своей повозкой не мог.

— Ну теперь он от нас не смоется! — сказал Павел. —

Шли мы долго. Устали. Уже близился вечер, но зной не спадал. Стояло безветрие, воздух был насыщен болотными испарениями, приторным запахом низинных растений.

— Скинуть бы нам эти дурацкие всепогодные одеяния и топать бы нам налегке, — вздохнул Павел.

В это мгновение Чекрыгин — в который раз — поднес к глазам портативный дальнозор. И вдруг тихо сказал:

— Внимание! Я вижу его!

Мы тоже приклеились к своим дальнозорам. Вдали, на дороге, смутно обозначилось нечто, казавшееся издали полупрозрачным кубом. На фоне этого странного куба различалась человекообразная фигура.

— Заведись! Играй «Контактный марш»! — приказал Чекрыгин чЕЛОВЕКУ.

Над низиной поплыла плавная, мирная мелодия. Я опять поглядел в дальнозор. Теперь, к моему удивлению, иномирянин стал виден менее отчетливо, как бы сквозь серую дымку. Когда до него осталось двести метров, Чекрыгин приказал «Коле» умолкнуть. Замедлив шаги, чтобы не испугать незнакомца, в полной тишине приближались мы к Неведомому.

И вот настал миг контакта.

При ближайшем рассмотрении повозка ялмезианина оказалась некоей клеткой на колесах. Она состояла из четырех стенок и плоской крыши; все это было выполнено из металлической сетки, натянутой на деревянные брусья. Пола в ней не имелось, что давало ее владельцу возможность двигаться вместе с ней, находясь внутри нее; входить и выходить он мог через решетчатую дверь, запирающуюся изнутри. Под кровлей клетки-фургона находилась небольшая полка; в настоящий момент там лежала посуда, изъятая незнакомцем из бесхозного магазина.

Иномирянин стоял в своей клетке. Он выглядел вполне человекоподобно. Возраст его (по земному исчислению) равнялся годам тридцати. Одежду его составляли куртка и широкие брюки, сшитые из сероватого лоснящегося материала. На простоватом, добром лице читались тревога и недоумение. С особой опаской глядел он на чЕЛОВЕКА.

— Полных сетей тебе! — обратился к ялмезианину Чекрыгин с традиционным ялмезианским приветствием.

— А всем вам — попутного ветра при встречном шторме! — ответил тот приветственной идиомой и три раза погладил себя левой рукой по голове.

Мы повторили этот жест вежливости, однако иномирянин не покинул своего укрытия.

— Кто из вас музыканил? — спросил он.

— Вот он музыканил, — ответил Чекрыгин, указав на чЕЛОВЕКА. — Он — самоходный механизм, он автомат. Он на вид кажется опасным, но не опасный.

— И до чего только не додумались в свое время эти южанцы! — с уважением произнес ялмезианин. Затем, покинув сетчатое убежище, подошел к «Коле» и стал разглядывать его. Мы интересовали его куда меньше.

— Выглядит как новенький, а ведь сделан-то он, конечно, еще до появления метаморфантов, — продолжал иномирянин. — Он, наверное, от вас воттактаков отпугивал, иначе бы вы сюда со своего Юга без колесной клетки не добрались бы... Давно к нам спасшиеся перестали являться... А прежде — нет-нет и придут. Мы их не гнали. И вас не прогоним. Пища — есть, пещера — найдется... И долго вы сюда с Юга добирались?

— Происходит некоторое недоразумение. Мы — иномиряне, мы — оттуда, с далекой планеты, — мягко произнес я, указав рукой на небо. — Сейчас я тебе [27] На «вы» ялмезиане обращаются только к беременным (или несущим на руках младенца) ялмезианкам. объясню.

— И так все ясно, — опечаленно молвил наш новый знакомый, обращаясь не ко мне, а к Чекрыгину. — Твой товарищ того... Я понимаю — нервы, дальняя дорога с Юга, опасность погибнуть от воттактаков... — С этими словами он легонько постучал себя согнутым пальцем по лбу, показывая этим общекосмическим жестом, что считает меня больным психически.