Вадим Шефнер - Собрание сочинений в 4 томах. Том 4. Лачуга должника. Небесный подкидыш. Имя для птицы

По океану шла зыбь. Я поспешно отвел катер от борта «Тети Лиры». Поскольку первую стоянку нам предстояло сделать более чем через тысячу километров, я, чтобы спрямить путь и держать курс на Север вне зависимости от очертаний берега, вывел катер далеко в океан. Затем задал двигателю экономический режим — сорок километров в час. В этот момент ко мне подошел Павел.

— Надоело мне в каюте сидеть. У них там ученые разговоры... Подсменить тебя не треба?

— Нет. Курсопрокладчик — на фиксации... Ты какой-то хмурый, Паша, сегодня. Не захворал ли ты?

— Здоров как бык... У меня, Степа, теория одна прорезалась. Все думаю.

— Что за теория?

— Степа, у меня твои чудища из головы не выходят. Может, это из-за них вся планета опустела? Может, они-то всех тут и угробили?

— То есть ты утверждаешь, что всех разумных ялмезиан уничтожили именно монстры?! — удивился я. — Предположение смелое, но бездоказательное. Чудища эти — явление отвратительное, но частное. Я убежден, что к общему ходу событий никакого отношения они не имеют. Но как тебе такое в голову пришло?

— Не знаю. Ни с того ни с сего.

Впоследствии я не раз удивлялся этой странной прозорливости моего друга.

17 августа мы без происшествий прибыли в точку намечавшейся высадки. Но эта условная точка, как выяснилось, интереса для нас не представляла. Низкий, топкий берег, — и вдали небольшое селение, состоящее сплошь из полуразрушенных одноэтажных домиков.

— Тут пиплиотеки не найтешь, нам кород нужен! — заявил Лексинен. Он знал сорок шесть земных и тридцать восемь инопланетных языков, но на всех говорил с ингерманландским (а по определению Павла — с чухонским) акцентом.

— Лингвист прав, — поддержал его Белобрысов. — Надо дальше двигаться.

— Здесь нет места для стоянки, — присоединился я. — А в трехстах километрах севернее — по картосъемке — находится крупное поселение.

— Что ж, продолжим путешествие, — подытожил Чекрыгин.

Теперь я вел катер, следуя изгибам береговой линии. В 14.20 вдали показались как бы черные горбы, торчащие из моря; то были затонувшие коммерческие суда. Вскоре стали видны створные знаки, вдающийся в море мол, накренившиеся подъемные краны, пакгаузы с провалившимися крышами. В десятке километров севернее порта, на расстоянии трех километров от океана, за песчаными заносами, из которых торчали верхушки фонарей и засохших деревьев (там когда-то, по-видимому, был парк), простирался большой город. Среди пяти- и шестиэтажных домов выделялось несколько высоких конусообразных строений — очевидно, религиозно-культового назначения.

Я выдвинул из рубки антенну анализатора и навел ее на берег. Матовую поверхность экрана пересекла тонкая, не толще волоса, линия.

— Никаких признаков технической деятельности, никаких энергоотходов. Город пуст, — отрапортовал я.

— И все-таки нужна визуальная проверка, — настороженно заявил Чекрыгин. — Если там есть хоть одно разумное существо, мы обязаны разъяснить ему цель своего прибытия и испросить разрешение на временное пребывание в данном населенном пункте.

— Учтите, что при верхнем режиме катер расходует два кубика энерговещества на каждые десять километров, — предупредил я.

— Все-таки нужен облет. Экономия — экономией, а дело — делом.

— Есть! Иду на облет! — четко произнес я. — Всем пройти в обзорную каюту!

Я повел катер к гавани. Некоторые фарватерные бакены уцелели, другие были сорваны штормами. Сам фарватер заилился, обмелел. Метрах в ста от берега я перешел на воздушный режим и взял курс на город. Мы его облетели дважды. Я почти не отрывал глаз от приборов, так что разглядывать улицы было некогда; успел только заметить, что со многих крыш полосами слезла зеленая или розовая краска, обнажив платиновую фактуру кровельных листов.

— По земным масштабам здесь жило около пятисот тысяч населения, — услышал я в переговорник голос Чекрыгина.

— Не заметили ли вы сооружений оборонного, военного характера? — спросил я.