Леле Понс - Как выжить в старшей школе

– Именно так и говорят все ненормальные. – Иветт смеется, и некоторые ее приспешницы тоже тихонько хихикают, но она останавливает их взглядом.

– Нормальная она, – заявляет Алексей. – И классная. Да, странная немного, ну и что, потому-то она такая и замечательная.

– Ага, – поддакиваю я. – В точку.

У меня чуть не лопается сердце. Мне так и хочется воскликнуть «Мой герой!», как Мегара в «Геркулесе» (диснеевской версии, ясное дело), но я тут же вспоминаю, как мама всегда говорит, что поборницам женского равноправия так делать не пристало и что девушки должны научиться быть героинями сами. Но все равно, это ж обалдеть!

– Давай, Леле, тебе нужно обсохнуть. – Алексей берет куртку и набрасывает мне на плечи, а Дарси, пока мы уходим, недобро смотрит на Иветт. И когда ворота захлопываются за нами, я слышу голос Бекки Картрайт: «Все, народ, шоу окончено».

По дороге домой в такси Дарси поворачивается ко мне и говорит:

– А ты ведь и правда слегка на крысу из канализации смахивала, – и мы втроем покатываемся со смеху.

Всю дорогу Дарси очень хочется в туалет, так что когда водитель высаживает нас у моего дома, она бросается внутрь, оставляя меня наедине с Алексеем.

– Эй, спасибо, что заступился за меня, – говорю я. – Это было очень… по-джентльменски.

– Я просто не мог стоять и слушать, как она с тобой разговаривает в таком тоне. Что она вообще о себе возомнила?

– И я о том же!

– Но ты и сама отлично справлялась, – отвечает он. – Я восхищаюсь тем, что ты всегда на позитиве. Мне это нравится. В смысле…

И ВОТ ОНО!

МГНОВЕНИЕ, КОТОРОГО Я ЖДАЛА ВСЮ ЖИЗНЬ.

Он целует меня.

Нет.

Не целует.

Я думала, он собирался, но вместо этого Алексей продолжает:

– Ты мне нравишься. Ты очень сильно мне нравишься, Леле.

И вот сижу я вся такая, выпятив губы, и говорю единственное, что приходит на ум:

– Да и ты мне тоже, наверное.

Итак, Алексей не поцеловал меня, но ничего страшного, все хорошо, что хорошо кончается.

А этот вечер определенно закончился хорошо. Мы снимаем «Иногда я чувствую себя невидимкой» и загружаем в Вайн, где меня ждет очень приятный сюрприз: загруженное в среду видео, «Тот, кто всегда застает тебя в худшие минуты жизни», посмотрело больше пяти тысяч человек! Выкуси, Иветт Ампаро! Выкуси, Майами-Хай!

О, Майами, моя единственная настоящая любовь. Майами, город сверкающих чистотой пляжей, красоток и выпивки; город неоновых вывесок и пальм, белого песка и тропических бризов; город пожилых людей, влажности и зеркальных очков-авиаторов от «Рэй Бен». Город, где проживают два миллиона шестьсот тысяч людей. Поверить не могу, что мне приходится делить это место с таким количеством неудачников! Как и в любом нормальном городе, в Майами бок о бок соседствуют роскошь и бедность, богатейшая история и вульгарные туристы с выпяченными на всеобщее обозрение толстыми животами и солнечными ожогами. Но даже их я люблю, потому что благодаря им в том числе Майами – мой дом. В субботу я просыпаюсь рано, все еще под кайфом от пяти тысяч просмотров в Вайне. Светит солнце – прекрасная погода для плавания. На нашем заднем дворе есть бассейн, хоть и не такой шикарный, как у этих мерзких Ампаро. Он довольно скромный, прямоугольный, пол выкрашен в темно-синий, такого же цвета и плитка вокруг бассейна. Теплый ветерок развевает мои волосы, когда я выхожу на улицу. Оказывается, папа меня уже опередил. Он развалился на полотенце и лежит без движения, нежась на солнышке.

– Доброе утро, тыковка! – говорит он, не замечая двух маленьких детенышей аллигатора размером с больших ящериц, сантиметров по двадцать каждый, которые беззвучно ползут к нему. Еще Майами – город двух миллионов шестисот тысяч аллигаторов (ладно, может, это и не точно, но все равно их тут море). Я решаю не предупреждать его, так будет куда веселее.

– Доброе утро, папа. Вот, поплавать решила.

– Отлично, горошинка. – Ему нравится использовать в своей речи как можно больше американских нежностей. Ох, мой папочка-иммигрант.

Я ныряю вниз головой; прохладная, шелковистая вода ласкает мою опаленную солнцем кожу – потрясающее ощущение. Сделав два круга, я слышу душераздирающие вопли.

– Леле! – кричит мой папа. – Леле!!!

Высунув голову из воды, я вижу, что малыши-аллигаторы ползут у него по груди, а сам он в ужасе застыл.

– Что такое, папа? – щебечу я.

– Леле, ради всего святого прошу, убери с меня этих монстров!