Андрей Рубанов - Патриот

Тем временем рука с чашкой неизвестным образом оказалась уже возле губ меднолицего.

Духовно продвинутая девчонка смотрела, не отрываясь, и не мигала даже.

Прочие посетители, пьющие, по случаю благодатного летнего вечера, некрепкие ледяные жидкости, не обращали внимания на меднолицего: а тот (Знаев пожирал его глазами) делал глоток из чашки, очень медленно.

Знаев не выдержал, подошёл и сел рядом с девчонкой, против истукана, ощущая за собой известную индульгенцию: надравшись, могу подсесть к любому, что-нибудь спросить или наоборот, рассказать; в русском кабаке это нормально.

Тут вам не Манхэттен, тут после стакана водяры все друг другу братья и возлюбленные.

В крайнем случае прогонят пинками, не страшно.

Ни истукан, ни его юная подруга никак не отреагировали на появление угрюмого пьяного субъекта с торчащими дыбом пегими волосьями.

Знаев не знал, как собрать правильный вопрос, и ждал, пока меднолицый гигант поставит чашку на скатерть. Тем временем водка ударила в голову.

Меднолицый совсем потемнел и показался Знаеву добрым чудовищем, наподобие Хеллбоя. Чудовище не вошло сюда через дверь, но материализовалось прямиком из зазеркалья, из параллельного пространства. У него были старая сухая кожа в густой сетке морщин, короткая серебряная щетина на гранитном подбородке и жёлтые ногти. Чудовище явно или отсидело десятку общего режима, или оттрубило подряд несколько путин на рыболовецком сейнере. Возможно, и то, и другое.

Слоновьи ушки девочки удлинились до пола, сквозь тоннели мерцало потустороннее и сексуальное.

Пелена разъяла мир на разновеликие куски, всё стало вывернутым и перевёрнутым, люди взлетели со стульев и табуретов, воспарили, и даже собачка воспарила; элегантные сумки, клатчи и портфели сделались прозрачны, и Знаев легко прозрел их интимное содержание: презервативы, и электрошокеры, и кредитные карточки с пин-кодами, нацарапанными иголкой с краешка, и плоскую флягу с коньяком, и пачку «Алка-Зельтцера» (в той же сумке), и шприц с инсулином, и поддельный золотой «Паркер», и маленькую книжечку Бродского, и компакт-диск с фильмом «Бёрдмен».

Барную стойку тоже пробил взглядом – за нею парняга сберегал в особый стаканчик двадцать грамм, которые искусно не долил в стакан Знаева.

И сквозь стену бара стало видно, как мимо ряда машин крадётся парковочный партизан с фотоаппаратом: зафиксировал номер и исчез, встречайте штраф.

– Тебе надо ещё выпить.

Знаев вздрогнул.

– Что? – спросил он.

Пелена исчезла – или, наоборот, уплотнилась до настоящей чертовщины.

Меднолицый гигант смотрел приветливо, но без улыбки.

– Выпей ещё, – предложил он звучно. – Тебе это нужно.

– Знаю, – грустно ответил Знаев. – Но мне за руль.

– Руль здесь, – сообщил меднолицый и показал пальцем на свой висок.

– Извиняюсь, друг, – сказал Знаев, – а как ты этому научился?

И показал жестом процесс медленного распития чая.

– Практика, – лаконично ответил меднолицый.

Знаеву принесли второй стакан, хотя он ничего не заказывал, – и он срочно выпил, хотя не собирался.

Тут же его озарило.

– Я понял! – возбуждённо воскликнул он. – Ты – колдун!

– И ты, – хладнокровно ответил меднолицый.

Его лицо слегка осветилось изнутри – он был весь внимание, он как бы подготовился к длинной, многочасовой беседе. Знаеву стало уютно и интересно.

Девчонка пересела к меднолицему, и положила голову на его плечо, и закрыла глаза.

– Опять понял, – засмеялся Знаев. – Надо делать что-нибудь обыкновенное. Чай пить. Только очень медленно. Так медленно, как только можешь. А потом – ещё медленней.

– Это хорошая практика, – сказал меднолицый. – Самое сложное – научиться медленно глотать. И заставить чай медленно двигаться вниз по пищеводу. Я учился четыре месяца.

– Я бы тоже хотел, – с сожалением сказал Знаев. – Но у меня нет четырёх месяцев.

– Одолжи у меня.

Знаев покачал головой.

– Время нельзя одолжить.

Меднолицый обнял свою тощую, но эффектную спутницу.

– Чепуха, – произнёс он и широко улыбнулся. – Время – не деньги. Понимаешь?

– Конечно, – сказал Знаев. – Что тут понимать? Это элементарно. Время – не деньги! Время – это время. Чем быстрей живёшь – тем его больше.

– Хочешь стать очень быстрым?

– Да, – искренне ответил Знаев. – Но… откуда… Мы что – знакомы?

– Однажды я купил телогрейку в твоём магазине.

Меднолицый неожиданно подмигнул Знаеву, совершенно по-хулигански. Тускло сверкнул золотой зуб.