Энтони Капелла - Монфорте. Любовь моя

Я стала замечать, что стоило местной аптеке предложить горожанам какую-то новую услугу, как магазин белья тут же придумывала что-то в ответ.

Франческа продавала отнюдь не белье – она торговала желаниями. Чего желали молодые мужья, так это чтобы их жены снова превратились в беззаботных подружек, забыли хоть на миг об орущих младенцах и обратили внимание на мужчин, за которых вышли замуж. Упомянутой жене фермера хотелось, чтобы в глазах своего мужа она была не только хорошим работником, но и женщиной. Женщина-полицейский надеялась, что в ней будут видеть человека, а не только сотрудника в форме. Великовозрастная матрона, с мечтательным видом изучавшая бюстье Aubade , собиралась с духом, чтобы пуститься в любовную авантюру; а вон тот мужчина, покупающий для своей жены миникомбинацию, пытался загладить свою вину, потому что у него как раз случилась интрижка. Товар, приобретаемый в магазине белья, немало говорил о покупателе; каждый был создан не только для того, чтобы его носили, но и чтобы его надевали, для защиты. Как маску.

Конечно, Франческа ни о чем таком вслух не говорила. Максимум, что она себе позволяла, когда посетитель примерял что-нибудь, это одно-единственное слово, по которому было понятно, одобряет она выбор или нет. Если же ей действительно что-то нравилось, когда модель была выбрана особенно удачна, хорошо села по фигуре, то наивысшей оценкой был простой кивок и затем вердикт: Feminissimo [2] .

Очень редко она давала так называемые консультации. Если в магазин заходила молодая женщина, выбирала белье, настолько откровенного фасона, что могла заставить покраснеть любого бабника, и клала его у кассы, даже не примерив и еле сдерживая слезы, Франческа обычно отсылала меня прибираться в подсобке. А в это время сама – под предлогом уточнения размера клиентки – пыталась узнать у нее о том, что могло ее так расстроить. Когда же я возвращалась, от слез не оставалось и следа, а Франческа заворачивала покупательнице совсем иной товар. Как мне становилось известно позже, муж женщины перестал обращать на нее внимание. Она даже допускала мысль, что у него кто-то есть, поэтому и делала ставку на более сексуальное белье. «Конечно же, это не помогло бы, – говорила Франческа, пожимая плечами. – Ей нужно поговорить с ним, но бедняжке не хватает уверенности. Поэтому я предложила ей бюстье, для пущего самообладания».

Приходила и другая клиентка. Она остыла к своему мужу, и покупка нового белья воспринималась ею как обещание потенциальной связи на стороне – сулило, как она это называла, приключение, своего рода вознаграждение за все те годы, что она хранила верность мужу, стряпала и заботилась о детях. Рассказав мне эту историю, Франческа добавила, что такое решение принесло свои плоды: новое белье действительно дало покупательнице возможность почувствовать себя измененной – ну а любовная авантюра у нее приключилась… с собственным мужем.

Франческа всегда оставалась ровной и никогда не судила о нравственности клиента, только о его вкусе.

Тем временем автор грубых граффити, кажется, потерял к магазину всякий интерес. Во всяком случае, уже некоторое время на стекле не появлялось никаких оскорбительных надписей. Да и текущее оформление витрины – ворох разноцветных шелковых комбинаций, напоминавших радугу, – не могло вызвать негативной реакции. Сейчас я понимаю, что таким образом Франческа сигнализировала перемирие: наняв себе в помощницы местную жительницу – меня, она попыталась приподнять завесу тайны, окутывавшую ее жизнь в Монфорте.

Прошло две недели с тех пор, как я начала работать в магазине. И вот однажды на пороге появился мужчина. По моим оценкам, ему было около сорока – трудно сказать точнее, но выглядел он очень импозантно: седеющие усы, широкое, чувственное лицо. Было ясно, что он знаком с ассортиментом, и на какое-то мгновение я приняла его за поставщика. Но тут за его спиной я увидела молодую красавицу, а также заметила припаркованный на улице великолепный старинный Alfa Romeo с открытым верхом. Очевидно, Франческа была с ним знакома – она сбежала вниз, расцеловала его в обе щеки и исчезла в подсобке, откуда появилась уже с огромной горой коробок, – такого количества разом я еще никогда не видела.

Именно мужчина, а не девушка тихонько обсуждал с ней возможные варианты, а потом оплатил выставленный счет на кругленькую сумму. Однако девушке было позволено принять окончательное решение. Ее выбор пал на французский корсет, дорогой, но слишком откровенный, и, на мой взгляд, довольно мрачный. Я уже немного разбиралась в предпочтениях Франчески и знала, что какие-то модели не были в числе ее фаворитов. Конечно, она их предлагала клиентам, но только потому, что на них был спрос.