Имие Ла: Битва за Арракис

- Ну и ну, - качали головой офицеры и рядовые, не зная, как тут быть. Дом Атрейдесов всегда славился своим благородством и не применял запрещенных методов ведения войны, но их враги были людьми злобными, коварными и беспринципными, которые плевали на чужие страдания и не имели ни малейшего понятия о совести и морали. Вместо того, чтобы вступить в открытый бой, они намеренно подрывали боевой дух противника, изматывая его беспорядочными атаками и диверсиями, и, надо признаться, добились своей цели - многие были бы рады бросить оружие и сбежать, если бы было куда.

Все решили, что неизвестный снайпер был Ордосом, а часового застрелил потому, что тот его заметил и сорвал очередную диверсию, но следующей ночью погибли еще двое. Их убили абсолютно так же - точным выстрелом в лоб, те даже и не успели понять, что произошло.

Потом был убит еще один.

И еще двое.

Генерал Тирис, получив донесение о произошедшем, отдал приказ немедленно прочесать окрестности, но дело кончилось тем, что неуловимый снайпер, которого уже успели прозвать "ночным охотником", благополучно перестрелял всех, кого послали на его поиски, и незаметно скрылся во тьме, уложив на следующий день еще двоих.

Один из медиков, осмотрев раны на телах покойных, высказал предположение, которое напугало всех - и рядовых, и командный состав - безо всякого преувеличения до полусмерти. Он сказал, что неизвестный убийца - однозначно не Ордос, а Харконнен; Ордосы не пользуются оружием, из которого можно нанести такие повреждения, а на Гайди Прайме снайперские винтовки подобного типа продаются в любом магазине, и их с легкостью приобретет даже местный школьник.

Дело кончилось тем, что солдаты стали бояться не только спать, но и заступать на дежурство. Генерал Тирис, чтобы создать видимость безопасности, приказал с этого дня отправлять с ними в караул также и технику в полной боевой готовности и при малейшем признаке тревоги открывать огонь на поражение. Однако все оказалось бессмысленным: танки стреляли в пустоту, а таинственный враг продолжал убивать одного часового за другим.

Тогда начальство распорядилось отменить караулы и отдало приказ нести дежурство лишь в орудийных башнях и боевой технике, которые могли защитить солдат от снайперских выстрелов. После этого вылазки снайпера наконец прекратились, но никто не знал, какой именно вражеской подлости и в каком месте ждать снова. Все были напуганы, с трудом засыпали по ночам, сон солдат был тревожным, прерывистым, и просыпались они безо всякой команды, а во время выполнения разных заданий и работ постоянно озирались по сторонам, в любой момент ожидая угрозы.

В какой-то момент слухи о происходящем дошли и до Кассандры Атрейдес, которая, словно затворница, проводила все время в отведенном ей помещении в здании командного пункта и занималась рукоделием либо читала, изо всех сил стараясь не думать о войне. Не выдержав, она как можно более почтительно обратилась к отцу с просьбой позволить ей покинуть опасное место и вернуться домой.

- Дорогой отец, - сказала девушка, - я понимаю, что, возможно, веду себя с вами не очень почтительно, потому что послушной дочери не подобает подвергать сомнению распоряжения родителей - ведь это неразумно, а старшие всегда знают, что для нее лучше. Однако я очень прошу вас разрешить мне уехать на Каладан, поскольку обстановка здесь становится крайне неспокойной. Что, если дело дойдет до открытого боя? Мы и так потеряли много людей, даже не вступив ни в одно серьезное сражение!

Генерал нахмурился.

- Моя дорогая Кассандра, ты все говоришь правильно, но тебе не стоит так сильно переживать и забивать себе голову мужскими заботами, ты же девушка, красивая, нежная, как цветок в поле. Конечно, я бы оставил тебя на Каладане... если бы было с кем! - с явным сожалением произнес он.

- Я понимаю, дорогой отец, что вы желаете мне только добра, - возразила его дочь. Кассандра понимала, что перед ней стоит сверхсложная задача - убедить генерала в том, что для нее куда безопасней и лучше было бы уехать на Каладан. В общем и целом Тирис Атрейдес не был упрямым человеком, и его боевые товарищи, напротив, полагали, что он довольно разумен, сговорчив и готов к компромиссам, но эти его качества проявлялись лишь в общении с равными себе. В том, что касалось вопросов ведения хозяйства и воспитания дочерей, генерал был весьма упертым человеком, и Кассандре, равно как и ее покойным матери и сестре, порой приходилось проявлять чудеса изобретательности, чтобы упросить главу семьи позволить им сделать то или это.