Алина Делисс - 86400 секунд счастья

– Прическа а-ля Мэрилин. Я знала, что тебе будет к лицу.

В комнату вбежала женщина с блокнотом.

– Двадцатая, где ты шляешься? – надрывно кричала она. – Что ты тут сидишь?

Ойкнув, Лина вскочила, едва не забыв свою табличку:

– Бегу…

– Все нервы мне истрепала, – бежала следом за ней женщина. – Девятнадцатая уже почти закончила.

– Как тебе прическа? Понравилась? – кричала ей вслед парикмахерша, складывая в сумку свои инструменты. – Мне кажется, очень круто!

У выхода на сцену сердце Лины забилось, как мотылек, попавший в паутину. За дверью уже слышались аплодисменты, через секунду ей нужно было выходить, а она не знала, что будет делать. В ее голове не было ни строчки, ни ноты, только звенящая пустота. Она решила сбежать, огляделась, не понимая, как быть. Может, выйти на сцену, а оттуда спуститься в зал и слинять из клуба?

Женщина с блокнотом вцепилась ей в плечо, сжав его до боли, и на коже остались следы от ее пальцев.

– Я проверила, конкурсанток должно было быть всего девятнадцать, – прошипела она Лине на ухо. – Двадцатая задержалась за границей, и ее выступление отменили.

Лина ойкнула, прижав к груди табличку. Женщина уставилась ей в глаза:

– По-хорошему я должна тебя выгнать отсюда, понимаешь?

Она закивала.

– Но я не буду, пущу тебя на сцену.

– Почему?

– А просто так. Должен же хоть кто-то делать в жизни хорошие вещи просто так, без всякой выгоды, правда? Чтобы ты меня добрым словом вспоминала. Только смотри не подведи.

Перед тем как дверь распахнулась и предыдущая конкурсантка выпорхнула оттуда, провожаемая аплодисментами, Лина еще успела подумать, что, может, было бы хорошо, если бы женщина не пустила ее на сцену. Но в этот момент та толкнула ее в спину, и Лина выскочила, задохнувшись от волнения, накрывшего ее с головой.

Ей в лицо светили прожекторы, и глаза заслезились. Она выставили руку с табличкой, чтобы спрятаться от слепящего света, но не могла разглядеть зал, который был укрыт темнотой. Аплодисменты стихли, и повисла тишина. Лина неловко стояла на сцене, не зная, что делать и как себя вести, и по залу пополз удивленный шепот.

Может, просто спрыгнуть со сцены в зал? И выбежать на улицу? Все равно никто не успеет ее запомнить. Кроме брюнета…

Лина развернулась на каблуках и бросилась к двери, но, дернув за ручку, обнаружила, что та заперта. Ничего не оставалось, как вернуться на сцену. Между тем зрители, не на шутку заинтригованные и позабавленные ее поведением, громко перешептывались, и их приглушенные разговоры напоминали Лине жужжание роя мух.

Что же ей делать?

Наконец она увидела микрофон, стоявший прямо перед ней. Подошла к нему, попыталась снять его со стойки, но он взвизгнул в ее руках. В зале засмеялись. Лина чувствовала, что, еще даже не раскрыв рта, потерпела полное фиаско. Ну, а чего она ожидала? Что выйдет на сцену и запоет, как настоящая певица?

И тут ее глаза, привыкшие к темноте зала и слепящему свету прожекторов, наконец-то разглядели сидящих за столом людей, мужчин и женщин, смотревших на нее, вздернув брови. Лина встретилась взглядом с брюнетом – он улыбался. Приветливо, дружелюбно, словно хотел поддержать ее. И она почувствовала, что он, как камертон, задал ей звук, настраивая ее, словно инструмент. Она услышала музыку.

Между тем напряжение в зале возрастало. «Почему музыка не играет? – громко спросила женщина из жюри. – Что там случилось, какие-то неполадки?» Остальные переговаривались, уже не шепотом, а в голос, так что зал клуба наполнился шумом, напомнившим вокзал или рынок.

Брюнет смотрел Лине в глаза и улыбался, а ей мерещилось, что в зале никого нет, кроме них двоих, и время как будто бы остановилось.

– Я задыхаюсь… – пропела Лина так тихо, что ее никто не услышал.

Она поднесла микрофон ближе и пропела громче:

– Я задыхаюсь…

В зале стало тише, но кое-кто еще продолжал шуметь, возмущаясь возникшей на сцене заминкой.

– Я задыхаюсь… – пропела она в третий раз уже в полной тишине.

Брюнет пристально смотрел на нее, и в его глазах плясали чертики.

Она пела, обращаясь к нему и только к нему. И он это знал.