Юрий Согрин - Школяры

Все дружно рассмеялись. А Юра продолжил:

– Понимаешь, жили-то мы в другое время и совсем не так, как живут сейчас они. Хотя, надо подумать, повспоминать. Может быть, и напишу… Только одна проблема: мы ведь в разных классах учились, и что происходило в вашем классе, я мало знаю.

– Это ничего. Что-то знаешь, что-то вспомнишь, что-то у нас спросишь. Тебе ведь не обязательно конкретизировать, напиши о том времени, в каком мы жили, о той обстановке… А о нынешней молодёжи пусть кто-нибудь другой потом напишет. Если захочет.

– Да, мысль хорошая. Думаю, стоит попробовать…

…1 сентября 1962 года. На крылечке старой деревянной двухэтажной Висимской школы, утопающей в зелени и желтизне стоящих под окнами деревьев, толкаясь и галдя, выстроились для фотографирования сорок будущих первоклассников. Это был только один класс – 1 «А». А был и ещё один – 1 «Б», с не меньшим количеством желающих учиться. Но их очередь фотографироваться ещё не настала, и дети крутились где-то возле своих родителей. Стоящие на крылечке ребята, пока ещё мало знающие друг друга, с интересом разглядывали происходящее вокруг них. Родители первоклашек стояли поодаль, вполголоса переговариваясь меж собой и настороженно поглядывая на крылечко: всё ли там нормально.

А там, похоже, не всё было нормально. Фотограф пытался выстроить первоклассников с большими букетами так, как ему было удобно.

– Вот ты, девочка, встань сюда! – командовал он.

– А я не девочка, а Аля, – тут же прозвучало в ответ.

– Ну, хорошо, ты, Аля, встань сюда.

– А я не хочу, мне здесь нравится.

– Но я тебя прошу…

– А когда просят, надо говорить: «Пожалуйста».

– О, Боже! Аля, встань, пожалуйста, сюда! – теряя терпение, взмолился фотограф.

– А я всё равно не хочу.

Фотограф обречённо всплеснул руками и обернулся к родителям.

– Товарищи! Чья это девочка Аля? Подойдите сюда.

От толпы родителей отделился высокий мужчина.

– Анатолий Павлович, это, что, твоё чадо?

– Ну, моя дочка. А в чём дело?

– Ох, и… как бы это правильней-то сказать, и упрямая она у вас, что ли. Никак с ней договориться не могу.

– Я не понял, в чём дело?

– Да вот, сфотографировать их нужно на память, а Аля у вас девочка высокая, из-за неё других детей не видно. Прошу её встать поудобней, но она не хочет.

– Ну, не хочет, так пусть здесь стоит, – буркнул Анатолий Павлович и, погрозив дочери пальцем, отошёл снова к родителям.

Фотограф пару минут стоял молча, удивлённо переводя взгляд с девочки на папу. Потом тихо раздосадовано сказал:

– Понятно, в кого дитя уродилось…

И, взяв треногу с фотоаппаратом, принялся устанавливать её на другое, удобное для него место. В конце концов, процедура фотографирования, к всеобщей радости, была закончена. Вперёд вышла высокая худощавая женщина – учительница первоклашек.

– Так, ребятки, сейчас мы пройдём, познакомимся с нашим классом, а потом всех нас приглашают на торжественную линейку.

На какой-то миг шуму и возни на школьном крыльце заметно прибавилось – никто не хотел становиться парами, и в то же время все хотели быть первыми. Но вмешались родители, и вскоре порядок был восстановлен. Только одна из девочек вдруг громко заплакала.

– Валечка, что случилось? Ты почему плачешь? – наклонилась к ней мама.

– Я не хочу в паре с мальчиком идти-и…

Пришлось в срочном порядке подыскивать для Валечки подходящую пару. Но и эта проблема была решена.

И вот открылись двери школы. Первоклассники торжественно с букетами и портфелями в руках перешагнули порог и ступили в школьный коридор. Терпко пахло краской, которой были покрашены и пол, и стены, и двери. Даже металлические круглые печи-голландки сверкали свежей чёрнотой.

Не пройдя и пяти метров, учительница остановилась и показала направо, на дверь с табличкой «1 А».

– Вот, это наш класс. Заходим и садимся за парты по два человека. Не шуметь, не толкаться! Кто с кем будет сидеть – решим после.

Но как можно не шуметь и не толкаться, когда там, за дверью, находится что-то новое, доселе неизведанное?.. Гурьбой, с криками и визгом, толкаясь и стараясь быть первыми, первоклассники ввалились в класс.