Иван Кудрявцев - На арене с Гошей

Здесь я должен заметить, что выхаживать малыша мне дружно помогали советом и делом все работники цирка и прежде всего коллектив нашего аттракциона. С особенной благодарностью я всегда вспоминаю, сколько доброго чувства проявили тогда Сидоркины, повседневно вникавшие во все детали выращивания медвежонка. А он в благотворной обстановке всеобщих неустанных забот рос себе и рос, с каждым днем становясь все более здоровым, резвым и необычайно красивым. Особую привлекательность придавала ему густо и пышно разросшаяся шелковистая темно-коричневая шерсть.

Все мои товарищи полюбили Мишутку - так он был окрещен поначалу. А потом, по совету Сидоркиных, мы решили дать ему имя их любимого морского льва, незадолго перед тем погибшего. Так мой малыш стал Гошей.

Гоша - отличный мотоциклист

В Иркутске я снимал комнату у одинокой старушки с очень отзывчивым сердцем. Она не только охотно позволила мне приводить Гошу на квартиру, но вскоре настояла на том, чтобы он поселился вместе со мной.

Маленький Гоша очень любил лазить по деревьям и сердился на поводок

- Я помогу вам возиться с ним,- сказала хозяйка.

И она, действительно, очень помогала растить малыша - нередко готовила ему пищу, купала его и подолгу, к их обоюдному огромному удовольствию, играла с ласковым зверенышем, становившимся все более шаловливым.

По мере того как он взрослел, возрастало любопытство Гоши, каждый новый предмет вызывал в нем живейший интерес, требовавший немедленного удовлетворения. Разумеется, вещи, находившиеся в квартире, прежде всего привлекали его внимание. Увидев как-то раз в коридоре у двери хозяйкины меховые комнатные туфли, он испуганно застыл на месте и некоторое время пристально их разглядывал, держась на почтительном расстоянии.

По-видимому, он принял их за каких-то зверьков, столкновение с которыми - кто его знает?- может оказаться не совсем приятным.

Однако что ж они так замерли? Может, сами испугались, завидя Гошу? Все может быть...

И, чуть осмелев, Гоша приблизился к туфлям, с любопытством осмотрел их, потом осторожно тронул лапой раз, другой. Не получив отпора, он с азартом принялся было их терзать, но тут я подхватил его на руки и понес в комнату, а он вертелся, оборачиваясь к странным незнакомцам, и все порывался соскочить с моих рук.

В другой раз, забравшись в комнату хозяйки и никого там не обнаружив, Гоша прежде всего разделался с чулками, свисавшими со стула, в одно мгновение он своими острыми когтями превратил их в клочья. Потом забрался на кровать и принялся ворошить постель...

Возвратившись после утренней репетиции, я, едва войдя во двор, услышал хозяйкины взволнованные возгласы:

- Ты что ж это натворил? Да как тебе не совестно?..

"Что произошло?- подумал я.- Кого это отчитывает хозяйка?"

До меня снова донеслось:

- Ай-ай-ай, а еще цирковой!.. И не стыдно?

Я опрометью бросился в хозяйкину комнату. Дверь была открыта. Переступив порог, я остолбенел: от пола до потолка вся комната была заполнена кружащимся пухом. С веселым визгом, подпрыгивая и кувыркаясь на кровати, Гоша, весь в пуху, вырывался от хозяйки, безуспешно пытавшейся унять проказника.

Я схватил его и унес.

- Все,- сказал я хозяйке,- жить ему здесь больше нельзя, заберу его в цирк. Вам же будет спокойнее.

Но добрая женщина со слезами на глазах стала меня упрашивать не делать этого. Видать, она успела привыкнуть к Гоше, полюбить его.

- Он же еще маленький, - старалась она меня разжалобить,- глуп еще...

А я подумал: "Это ваше счастье, что он еще мал".

Все же настоятельной просьбе хозяйки пришлось уступить. Однако на следующее утро, после того как Гоша, забравшись в кухонный шкаф, перебил все находившиеся в нем блюдца, чашки, тарелки да вдобавок вытащил пакет муки и рассыпал ее по полу, пришлось увести его в цирк.

Там во дворе посадили его на цепь. Но он и после этого не утихомирился: гоняясь за курами, схватил подвернувшегося на беду свою цыпленка и отгрыз ему голову. Пришлось соорудить для Гоши клетку. Установили ее таким образом, чтобы он имел достаточно тепла и свежего воздуха.