Маделин Уикхем - Коктейль для троих

Невысокий, крытый соломой коттедж стоял немного боком к подъездной дорожке, словно стесняясь малознакомых людей. Стены его были выкрашены в теплый персиковый цвет, рамы и ставни были темно-синими, почти фиалковыми, а перед деревянным крыльцом в ярко раскрашенных глиняных горшках росли крупные турецкие гвоздики.

– Какая красота! – вырвалось у Кэндис.– Он похож на сказочный домик фей!

– Что-что? – переспросил Эд и, выключив двигатель, огляделся с деланно равнодушным видом.– Ах, ты об этом… Разве я не говорил – моя тетка была известной художницей и любила, чтобы вокруг все было ярко, красочно. «Терпеть не могу беленые стены и красную черепицу»,– вот как она говорила. Оранжевый, желтый, лимонный – это были ее любимые цвета.– Эд обошел машину и открыл перед Кэндис дверцу.– Ну вот мы и приехали. Проходи в дом – взгляни на него изнутри.

Парадная дверь открывалась в небольшую прихожую, отделанную мореным дубом. С низких стропил свисали букеты сухих цветов.

– Как видишь, он не рассчитан на слишком высоких гостей,– пошутил Эд и посмотрел на Кэндис, которая заглядывала в вымощенную каменными плитами кухню.– Ну как, нравится?

– Очень,– честно призналась Кэндис. Она вошла в кухню, стены которой были выкрашены экстравагантной оранжевой краской, и провела рукой по деревянной столешнице рабочего стола.– Когда ты сказал, что унаследовал от тетки дом, я представляла себе… нечто совсем другое. Более простое, может быть. Стандартное. Заурядное.

– Я жил здесь одно время,– сказал Эд.– Когда мои родители разводились. Помню, я часто сидел у окна в гостиной и играл со своими паровозиками и машинками. Это было не самое лучшее время в моей жизни. Впрочем, у тетки мне нравилось.

– А сколько тебе тогда было лет? – спросила Кэндис.

– Десять.– Эд покачал головой.– Я прожил здесь несколько месяцев, а потом меня отправили в пансион.

Он отвернулся и стал смотреть в окно. Где-то в глубине дома уютно тикали часы, за окном зеленел сад, и было тихо, как может быть только за городом, далеко от шоссе. Через плечо Эда Кэндис видела крошечную пичужку, озабоченно выклевывавшую что-то из большого глиняного горшка, разрисованного красными и желтыми цветами.

– Как ты думаешь, сколько за него дадут? – спросил Эд, снова поворачиваясь к ней.

– О нет, не продавай его! – воскликнула Кэндис.

– Что же мне, стать фермером и поселиться в этой глуши? – поинтересовался Эд.

– Вовсе не обязательно жить здесь постоянно,– возразила Кэндис.– Ты мог бы сохранить его для…

Для уик-эндов? Представляю: два часа тащиться в пятницу вечером по шоссе, застревая в бесконечных пробках, чтобы потом тупо сидеть перед телевизором и стучать зубами от холода? Нет уж, уволь…

– Как хочешь. Это ведь твой дом.

Кэндис посмотрела на висевшую на стене вышивку в деревянной рамке. Красными нитками по серому были вышиты слова: «Любовь в разлуке сильнее». Чуть ниже – тоже в рамке и под стеклом – висел детский рисунок акварелью: три жирных гуся на изумрудно-зеленом лугу. Приглядевшись, Кэндис заметила в левом нижнем углу надпись, сделанную взрослым, очевидно, учительским почерком: «Э. Армитедж, 4 кл.».

– Ты никогда не говорил мне про… про это,– пробормотала Кэндис.– Я не знала, что это было так… так…

Она беспомощно развела руками.

– Ты не спрашивала,– ответил Эд, продолжая смотреть в окно.

– Интересно, что там с моим завтраком,– пробормотала Мэгги, приподнимаясь на локте.

Джайлс лениво потянулся и приоткрыл один глаз.

– Ты хочешь еще и завтрак?

– А ты как думал? Нет, так легко ты не отделаешься!

Мэгги села, давая Джайлсу возможность встать с кровати, потом снова откинулась на подушки. Блаженно щурясь, она смотрела, как он натягивает майку и джинсы. Просунув в штанину ногу, Джайлс неожиданно замер.

– Нет, ты только посмотри на это! – воскликнул он.

Мэгги снова села на кровати и, проследив за его взглядом, увидела, что Люси преспокойно спит на ковре.

– Что ж, очевидно, мы ей не помешали,– заметила она, усмехнувшись.

– Может быть, она вообще предпочитает спать на полу? Интересно, зачем мы тогда покупали ей такую дорогую кроватку?

Джайлс на цыпочках прокрался к журнальному столику и, взяв с него поднос, протянул Мэгги.

– Прошу, мадам…

– Кофе совсем холодный,– немедленно заявила Мэгги.– Я такой не пью.

– Управляющий приносит свои глубочайшие извинения и заверяет, что подобное больше не повторится. Пожалуйста, попробуйте этот свежайший апельсиновый сок и круассаны от нашего лучшего повара. Еще раз извините, мадам.