Яков Миронов - Он пришел. Книга первая

И я взяла на себя риск помочь уходящему в небытие царю зверей. Лев помог мне тем, что лег на бок, даже несмотря на боль, которую он испытывал. Сделав в трех местах обезболивающий укол, я промыла рану антибактериальным средством. Вычистив и промыв все поврежденные внутренности, я вложила их обратно и зашила его глубокую рану тончайшими жилами, которые отрезала у буйвола. Круг сужался, и я торопилась! Искать у буйвола другие жилы я не стала, но чтобы не причинять боли льву, я вырвала несколько волос из своей головы и этим зашила остаток рваной раны живота. Орел взлетел под небеса, так как не мог воевать с огромной армией ненасытных шакалов и с тысячами рыжих гиен. А царь зверей почувствовал облегчение и возвращение к жизни. Но я, не зная этого, смотрела ему в глаза и плакала! Мои слезы стекали на только что зашитую рану и наложенные мною швы. И вот! В этот момент я услышала внутри себя голос, который говорил мне: «Сара! Ложись на мою спину, чтобы твоя голова была обращена к моему хвосту. Не плачь более! Приготовься к битве с этим серым и рыжим мусором. Никто из них не должен отсюда уйти или убежать. Когда все закончится, ты узнаешь то, чего не знала ранее!» И лев повернул голову так, чтобы смотревшим на него он казался мертвым. Я легла на спину царя зверей совершенно обессиленная, но в следующее мгновение ощутила внутри себя прилив физической силы. Мои руки втягивали силу, возвращавшуюся ко льву от земли и от неба. Видимо, он ощущал то же самое, потому что из его пасти выходило кошачье мурлыкание. Мне очень хотелось, чтобы это мгновение не заканчивалось, но обезумевшие шакалы и огненные гиены подошли совсем близко к нам. Они втягивали в свои носы запах свежей крови умершего буйвола и льва, который был недвижим, а значит, по их разумению, мертв. Во мне они не чувствовали никакой опасности, но я приготовилась к смертельной битве. Один из шакалов подошел очень близко. Видимо, он являлся вожаком этих трусливых псов! Я почувствовала его частое дыхание рядом с моим лицом. Мои руки и вся моя одежда были пропитаны кровью раненого льва и мертвого буйвола. Свежая кровь перебивала все остальные запахи, и поэтому шакал повернул свою голову к стае и сказал: «Братья! Сегодня настал тот день, когда все живущие на этой земле станут подчиняться нашим законам. Посмотрите на этого дохлого кота!» Мне стал понятен язык зверей и птиц, потому что над нами вместо того орла, который принес меня сюда, кружила стая степных орлов и вместо их крика до меня доносились разборчивые слова: «Придет и наше время! Придет и наше время! Мы тоже насытимся». А вожак стаи шакалов продолжал: «Вчера нам запрещали нападать на детенышей любого скота! А сегодня мы станем у руководства, и никто не сможет нам в этом помешать. Только сейчас мы должны закончить с этим уже затухающим мясом бывшего властелина всей территории. Вперед, братья мои! Пусть каждому из вас достанется от добычи». Он клацнул своими длинными и мощными зубами и, развернувшись на месте, вцепился ими в бедро льва. Я приподнялась и села на спине царя зверей, в моих руках засверкали арабские сабли. Шакал-вожак не хотел разомкнуть свою челюсть, но успел взглянуть на меня удивленными глазами и последнее, что он увидел, якобы умерший лев встал на все четыре лапы. В следующий момент моя правая рука опустила клинок на шею того шакала, и его голова осталась без тела. На протяжении всей кровавой бойни с моим взором встречались его застывшие удивленные глаза и оскал острых белых клыков. Это помогало мне избавляться от страха перед огромной армией остервеневших шакалов и безудержных гиен. Царь зверей выпустил свои сабельные когти, и от каждого многотонного удара разлетались в разные стороны разорванные тела этой серой и рыжей своры. Я прикрывала его тыл, рубя направо и налево кровожадных тварей. По моему лицу и рукам стекала горячая кровь из разрубленных мною шакалов и гиен. Выжженная солнцем степная пыль стояла столбом вокруг нас, поэтому залитые кровью глаза ненасытного зверья не могли разобрать, что происходит в центре битвы. Они продолжали напирать с еще большим остервенением. Я начала ощущать тяжесть в руках! Усталость от кровопролитной борьбы постепенно входила в железные мышцы льва. И в это мгновение он встал и из его горла вырвался страшный и громогласный рык. Разгоряченные шакалы с серой вздыбленной шерстью, клацающие тяжелыми челюстями, огненные гиены застыли от осознания того, что царь зверей не умер! Пыль стала оседать. Он степенным шагом направился в гущу битвы, где лежал буйвол в окружении сотен трупов шакалов и гиен, разорванных и разрубленных. Земля, по которой мы двигались, имела бурый (темно-красный) цвет. Подойдя к буйволу, лев встал на него передними лапами и, ворочая головой слева направо, трубным голосом произнес: «Это моя добыча. Никто не прикоснется к ней до тех пор, пока моя плоть не насытится ею. Сегодня проявилась ваша жадность и совершилось предательство по отношению к царской семье. Поэтому никто из вас, пришедших к ложному пиру, не покинет этого места. Все вы станете пищей орлов и пиршеством других шакалов и гиен, которые не участвовали в этом коварном спектакле. Ваше желание стать властелинами моего царства не осуществилось. Теперь готовьтесь к последним мгновениям, потому что отступать вам некуда». Тем временем наша сила вернулась полностью. «Посмотрите назад и вы убедитесь, что все, сказанное мною, истина». Серое и рыжее зверье одновременно обернулось. Как они, так и я, увидели за своими спинами друзей и слуг царя: львов и львиц, тигров и тигриц, пум и черных пантер, леопардов и гепардов, рысей и болотных котов, волков и волчиц, диких собак динго, барсуков, енотов и сканков медведей и медведиц разных мастей. На помощь царю поспешил весь животный мир степей и лесов, гор и пустынь. Их привел сюда его самый верный друг – орел, который и меня принес сюда. Орлу понадобилось время, которое он получил не без моей помощи. Разочарованные шакалы и гиены, восставшие против царя зверей, стали невольно тесниться к центру, прося милости и милосердия у льва. Лев – не Господь Бог! У льва есть разум, но предательство и неподчинение законам животного мира карается только одним – смертью. Всей этой кровожадной своре стало понятно, что им не избежать фатального исхода в мир иной. Кто-то из них громко протявкал, сказав: «Убьем царя и этим освободим себя от казни». И весь остаток этой серо-рыжей армии облезлых и обозленных от безвыходности шакало-гиен рванул вновь в нашем направлении. Я услышала призыв царя зверей, он говорил в громком рыке: «Нет жалости к предателям царской семьи». Затем перед каждым ударом левой и правой лап лев намурлыкивал слова незнакомой мне песни, и это придавало нам неиссякаемость духовных и физических сил. И вот эти слова: