Ян Росс - Челленджер

Усевшись, я обнаружил новый мейл:

Илья!

Распределение времени, когда ты работаешь дома, оставляю на твоё усмотрение, однако ожидаю соблюдения стандартного девятичасового рабочего дня, полную подотчётность и крайне желательно, чтобы часы работы совпадали с официально установленными. Естественно, в редких случаях позволительны исключения.

После вступления, сквозившего плохо скрываемым недовольством, он счёл нужным добавить:

Полагаю, ты понимаешь общую идею.

Чего уж там, понимаю. То есть, казалось, начинаю понимать.

К слову, довожу до твоего сведения, что в четверг в десять утра будет проводиться еженедельное общее заседание. Изменить установленное время не представляется возможным, прими во внимание и организуйся соответственно. В этот день надлежит приходить заранее. До десяти!

Приятного продолжения выходных, Арик.

Молодец! С изобретательностью всё нормально! Измыслил-таки способ заставить меня притаскиваться пораньше хотя бы раз в неделю. Ещё мне нравилась эта безликая форма. Можно подумать, будто требования исходят не от него, а от какой-то высшей инстанции. Что, с одной стороны, придавало им непререкаемую весомость и некую фатальную неизбежность, а с другой – снимало личную ответственность. Крайне удобная позиция, чтобы диктовать условия, за которыми не кроется ничего, кроме самодурства.

Оставив никчёмные размышления, я собрался с мыслями и набросал эскиз. Покончив с основными этапами первой части, наведался на кухню, заварил чай и вернулся к компьютеру. Дальше пошло сложнее, пока было не вполне ясно, что именно от меня требуется. Новую функциональность мы действительно собирались, но так и не успели обсудить, и поэтому я высказался обтекаемо, но, на мой взгляд, довольно впечатляюще.

Впрочем, несмотря на отсутствие деталей, я знал достаточно, чтобы понимать, что во второй части мы входим в зону неизвестности, не в смысле определения целей, а в смысле их принципиальной осуществимости. Поди знай, способно ли наше оборудование предоставить удовлетворительные исходные данные. Более того, вполне может выясниться, что задача в принципе невыполнима в рамках сегодняшних технологий, как с точки зрения ультразвука, так и с точки зрения алгоритмики. Но, в итоге, ответственность ложится на меня. Мои профессиональные качества подвергаются испытанию, и на периферии сознания, с флегматичным упорством китайской пытки, свербила подлая мыслишка, что на этот раз, может статься, мои знания и навыки окажутся недостаточными.

В связи с этим особенно тревожили сроки, не поддающиеся даже приблизительной предварительной оценке. Любое инновационное исследование сопряжено с долей риска, и одним из возможных выводов мог оказаться тот факт, что проект неосуществим в указанное время или неосуществим вообще. Подписываться в такой ситуации под сроками, которые Ариэль изначально уконтрaпупил до предельного минимума, выглядело самоубийственной затеей, и я решил в понедельник обстоятельно обсудить этот вопрос.

Перечитав и внеся мелкие правки, я не стал отсылать, решив дождаться воскресного вечера. Пусть сложится впечатление, что я все выходные трудился не покладая рук.

– Сегодня тебе нравится Ира, а через месяц кто? Катя? Маша? Наташа? Ты же сам понятия не имеешь, что с тобой будет завтра.

– Ир, зачем ты так… – мямлю я упавшим голосом.

Вот во что превращается очередная попытка завести разговор о переезде в Сан-Франциско.

– Я вынуждена смотреть на вещи прагматично.

– Ир, это что, сцена ревности?

– Илья…

– Нет, Ира, давай разберёмся, зачем ты это говоришь? – я задет и чувствую, что начинаю злиться. – Я, вроде, не давал повода к недоверию. Или ты про кассиршу? Так я же не сделал и полшага ей навстречу. Или тебе кажется, что за твоей спиной я бы поступил иначе?

– Нет, я не про кассиршу. И нет, мне не кажется, что сегодня ты бы поступил иначе.

– Так в чём же дело?

– Дело в том, что я мать. У меня есть ребёнок. Я обязана думать о будущем. О его будущем в первую очередь.

Довод "я мать" – это нечестно. Это вообще беспроигрышный аргумент в любой ситуации. А ещё я догадываюсь, что недосказанное окончание фразы звучит так: "я мать, а ты оболтус и шалопай".

– Да, ты мать, – говорю я, сделав несколько глубоких вдохов, как советует мой друг Шурик, употребляя новомодный термин anger management [19]. – Этот факт не укрылся от моего внимания. И… я прекрасно нахожу с твоим сыном общий язык. Ты сама не раз об этом говорила, ведь так?