Андрей Молчанов - Откройте, РУБОП! Операции, разработки, захваты

Водитель с опаской оглянулся на тучного пассажира со свирепой физиономией.

— Чего пялишься? На набережную рули!

Определенные сомнения в правильности своих действий Геннадий испытывал, однако выкидывать на ветер триста долларов плюс уже заплаченные дорожному полицейскому пятьдесят было, право, обидно!

При первом же взгляде на сытую, красную физиономию, загадочно выглядывающую из оконца гаишного «жигуленка», и на суетящегося вокруг разбитой «восьмерки» кургузого типчика в коротких брючках, в очечках, с ущербной бородкой у Геннадия просветлело на сердце: судя по всему, перед ним была душа, по которой еще не ступала нога человека…

— Вы хозяин? — поправляя прыгающие на переносице очки, прокартавил с напором тщедушный хмырь. — Прелестно! Прошу оплатить убытки!

— Защелкни пасть, хорек вонючий, — с достоинством отозвался Геннадий, коротким движением живота оттолкнув наглеца к его проржавевшей плебейской телеге со свернутой скулой бампера. — И слушай, гнида вольтанутая, внимательно: ты, гнида, крупно попал! И теперь должен мне денег! Много денег!

— За хорька за вонючего, за гниду ты, мразь, ответишь! — неожиданно ясным и звонким голосом произнес картавый ублюдок.

— Может, ты мне еще «стрелку» забьешь и представишься? — механически спросил Геннадий, предчувствуя неладное.

— Шаболовский я! — заявил оппонент.

— Что? — Геннадий недоуменно наморщил лоб. О шаболовской группировке он слыхом не слышал… Шаболовские? Это еще кто такие?

И прежде чем до него дошло, что на улице Шаболовка располагается жуткое заведение под названием РУБОП, а кургузый тип всего лишь сыграл роль кургузого типа, бессовестно его, Геннадия, надув, окружающее пространство заполонили словно выскочившие из-под земли демоны в черных масках, поплыли перед глазами ржавые стены гаражей, и лишь спустя какое-то время он обнаружил себя в автомобиле «Нива», стремительно отъезжающем с автостоянки.

Заднее сиденье «Нивы» Акимов предусмотрительно снял, дабы туша бандита и охранник-собровец сумели уместиться в освободившемся пространстве.

В тесной, вонючей камере «Бутырок» Геннадий часто вспоминал об океанских просторах, гудящих над островом Мадейра, о своей уютной квартире с персональным лифтом, о вкусной и здоровой пище минимум три раза в день… Где ты, чудо-сказка прошлого бытия? И повторишься ли вновь?

Все основания для отрицательного ответа на последний вопрос у Геннадия были. Тимоха раскололся, следствие шло безжалостно, и вел его скучный и корректный человек, в кабинете которого висел портрет главы ЧК застойных коммунистических времен.

Увидев данный портрет, водруженный следователем в своем рабочем кабинете в силу наверняка глубоких личных пристрастий и убеждений, Геннадий уяснил: договориться о послаблениях с этим милицейским чином гораздо труднее, чем даже с бывшим суровым предводителем чекистов. Ибо замечено: приверженцы всегда фанатичнее своих кумиров.

Да, жизнь уверенно катилась под откос… По прошествии недели после ареста банда соседей уверенно поглотила его группировку, безоговорочно подчинившуюся новому хваткому лидеру.

Новый лидер упорно вычислял причины гибели Пемзы и виновников аферы с миллионной купюрой. В счет ущерба за произведенный с подачи Геннадия обмен он заграбастал его автосалон и автомобили и, судя по новостям от жены, начал подбираться к квартире и загородному дому.

Вскоре в камеру к Геннадию привели нового подселенца, в котором он с гневом и удивлением признал главаря достопамятной «Ставриды».

Между мошенником и бандитом состоялся драматический разговор.

— Вот где встретиться довелось, паскуда! — звенящим от праведной ярости голосом начал разговор Геннадий.

— Да ладно пугать, — равнодушно отмахнулся Михаил.

— Ты мне за все ответишь, тварь прокисшая!

— А за что отвечать-то? — вскинул на него Коротков тусклый взор. — За то, что я тебя кинул? А ты… Что, никого не кидал? Ты ангел небесный? У нас работа такая. За что здесь и паримся. Или тебе можно кидать, а мне нельзя? По принципу — сильнейший всегда прав?

— А хотя бы! — озверело сжал кулаки Геннадий.

— Так ведь ты уже не сильнейший, — устало пожал плечами Михаил. — И вообще… имя сильнейшего знает вся страна. Как и всегда знала. А ты — так, барахло списанное, не тужься. И послушай меня… Ты сейчас все равно как депутат неперевыбранный. А о чем такой депутат думает? Ну, ответь?

— Не понял…