Сухбат Афлатуни - Дикий пляж (сборник)

Его крик заглушил ветер. Гул тысячи аплодисментов, бурных и продолжительных.

В Ташкенте Жан позвонил ей. Ночью, за день до вылета. Испуганный, из гостиницы. Повторял, что у него странная болезнь. Что ему плохо. Что болезнь – странная. И что ему плохо.

Утром она приехала. Зачем-то с яблоками. Выложила яблоки перед ним. В номере пахло чужой женщиной. Так резко, что у нее заболела голова. Полумесяц помады на стакане. Жан лежал в постели и смотрел телевизор. Она даже запомнила, что там шло: новости. Он выключил телевизор и потянул ее к себе.

– Разве ты не болен?

Зазвонил мобильник. Ее. Достала, чтобы выключить.

– Жан, подожди… Это твой номер!

– Мой?

– Да… Алло! Алло! Кто? Какой Михаил? Михаил Сергеевич? Какой Михаил Сергеевич? А…

Он звонил ей с острова.

Нашел утерянный мобильник, в мобильнике нашел ее номер. Так он ей сказал.

– Жанна, Жанночка, это я. Я. Когда приедешь? Я все приготовил, комнату приготовил. Приезжай ко мне, я тебе все сделаю. Все условия сделаю. И американцы возражать не будут. Я с президентом ихним договорюсь. Ты что молчишь? Приедешь?

(Тишина. Гудки.)

Тогда у них с Жаном ничего не получилось. Может, из-за этого проклятого звонка или еще из-за чего-то. Жан стоял под душем, она плакала. Потом он улетел. Они переписывались, хотя она уже все понимала. Но надеялась. Потом Яна развелась со своим Пьером, который был ее старше, в отцы годился. Тут уже даже детям должно было стать все понятно. Если женщина (такая) бросает француза, то только ради другого француза. Нужно пояснять, кто был этим другим? Последний мейл, который получила от Жана, был со свадебной фотографией. Он, Яна и толпа фотогеничных родственников. Жанна замызгала весь монитор слезами. Потом написала ответ. Продемонстрировала все свое знание французского языка.

А потом у нее началась эта болезнь. Когда прилетели родители, она уже была половина от прежней. Лежала по онкологической линии, хотя у врачей, когда они говорили о диагнозе, лица становились лживыми. Лживыми и испуганными.

Тот «Михаил Сергеевич» ей еще раз звонил. Спрашивал, когда ее ждать. Расстроился, пожелал выздоровления. «До свадьбы заживет!» Мать, сидевшая рядом, спросила, кто это был. «Жених», – ответила Жанна. «Не француз», – догадалась мать. «Да», – ответила Жанна. «Большой человек», – подняла брови мать. Жанна не ответила, она смотрела, как в капельнице дергаются пузырьки.

…долго всматривается в песок. Песок, один песок. Нахлесты ветра, текучая смена форм; форм нет; поверхность, горячая как смерть. Камера поднимается, пытаясь заглотнуть как можно больше пространства в свое оптическое горло, но и пространства нет, есть царапина горизонта, как линия надреза, надрыва. Ветер надрывает ее. Наконец появляется первый и единственный дар пространства – зрению: бетонное здание. Стоит мертвое, купаясь в солнце и песке. За зданием – снова провал в ничто, в астигматизм двоящихся очертаний – под ударами ветра, такого плотного, что чувствуешь его сокращающуюся мускулатуру. И тогда из-за здания появляется старик и идет сквозь ничто-ветер по ничто-земле. Идет, и зрение на какой-то момент наполняется им, сухим, в пятнистой американской форме; на ней вспыхивает звезда Героя Соцтруда. Старик останавливается, достает мобильник. Экран мобильника: фотография Жанны. Следующее фото: она в свадебном платье, рядом – Жан и толпа родственников. Следующее: они плюс коляска, Жанна чуть пополневшая, Жан нагнулся к коляске. Следующее: Жанна, располневшая, склоняется над маленьким мальчиком, помогая ему в одном важном деле… Начинается игра: пингвиненок скачет по льдинам. Камера медленно поднимается. Старик с мобильником уменьшается, превращается в точку, марсианское пространство, очертание острова, обрывки моря, Средняя Азия, Азия, Евразия…

Жан выключил ноутбук.

Допил остатки колы, посмотрел на фотографию женщины с короткой стрижкой:

– Хорошо, Николь, я не поеду туда. Да, я не поеду туда, Николь, я сказал. Да, боль надо перетерпеть там, где живешь. Путешествия бессмысленны, ты права. Путешествуют только законченные идиоты. Я не еду, сдам билеты… Завтра сдам билеты…

Захлопнув крышку ноутбука, зашагал вдаль по горячему песку.

Пила весело входит в древесину. Дерево вздрагивает, падают листья.

Ветка летит вниз и шлепается об асфальт.

На звук бензопилы бежит Умаровна. На ней мужской чапан, на ногах малиновые тапочки. За ней полубежит толстая Инга в спортивном костюме.