Сара Уикс - Да будет так!

– Я влила в тебя все лучшее, что у меня было, Хайди, – бушевала она, – как теплое молоко в ведерко. Зачем ты это делаешь? Почему ты не можешь оставить все, как есть?!

– Потому что все не так, как должно быть, – произнесла я.

– И как же должно быть? – спросила она.

– Я должна знать, откуда я родом, Берни.

– Мы уже об этом говорили, – сказала она. – Неважно, откуда ты. Важно, что ты здесь.

– Может, тебе это и не важно, но я не такая, как ты, Берни. Я не хочу быть как ты, и как мама тоже.

– Ты хочешь меня обидеть, в этом все дело? – с горечью усмехнулась она.

– Ты здесь ни при чем, Берни, это касается меня, как ты не понимаешь! – закричала я. – Ты думаешь, я могу забыть про сооф, и про Хиллтоп-Хоум, и про все остальное, стоит тебе захотеть? Но я не забуду. Иначе у меня, как у мамы, будет не хватать деталей.

– Детали, которых тебе не хватает, не важны, Хайди, – сказала Берни.

– Не смей мне говорить, что важно, а что нет! – крикнула я. – Ты этого не знаешь. Ты вообще ничего не знаешь. Ты хочешь, чтобы я была, как ты, но, если бы ты в самом деле обо мне заботилась, ты бы хотела, чтобы я была нормальной!

Берни резко отвернулась, словно я дала ей пощечину.

– Я будто совсем тебя не знаю, – сказала она и расплакалась.

Я тоже заплакала – отчасти от того, что мне было ее жаль, но больше потому, что поняла – она права. Она действительно меня больше не знала. Я, кажется, сама себя больше не знала. Я хотела поехать в Либерти – мне нужно было туда поехать, но еще мне было очень страшно, и я не могла признаться в этом Берни – она бы вцепилась в этот страх, как кошка в клубок шерсти, и быстро расправилась бы с моей решимостью.

– Это опасно, Хайди, – тихо произнесла она. – Ты еще слишком маленькая, чтобы ехать одной.

Я ничего не сказала ей о том, что это было еще и незаконно. Зачем мне было подливать масла в огонь, когда я знала, что она и так скоро об этом узнает?

– По-другому не получится. Ты не сможешь со мной поехать, и мама тоже. У нас нет выбора, – сказала я.

– Нет, есть. Не уезжай. – Бернадетт уже умоляла. – Подожди, пока не станешь постарше. Послушай… Я не говорю, что ты должна об этом забыть, но подожди немного. Мы будем продолжать звонить в Хиллтоп-Хоум, снова покажем твоей маме фотографии. Может, она что-нибудь да и вспомнит.

– Ты так говоришь, чтобы я осталась. А сама прекрасно знаешь, что мама не может ничего вспомнить, – с горечью произнесла я. – Я поеду туда, что бы ты ни говорила.

– Я запрещаю тебе ехать в Либерти, Хайди, и это мое окончательное решение, – твердо отчеканила Берни.

– Ты мне не мать! – крикнула я. – Не указывай мне, что делать. Ты мне даже не родственница. Ты никто. Никто!

Берни вырвала билет у меня из рук. Она так рассердилась, что была не похожа сама на себя.

– Вот, значит, как, Хайди? – прошипела она сквозь стиснутые зубы, держа билет у меня перед носом трясущейся рукой. – Тебе, выходит, вообще больше ничего не важно?

– Да, – сказала я.

Она смерила меня тяжелым взглядом:

– Отлично. Тогда уезжай. Уезжай, и все.

Берни швырнула билет на пол и протопала из кухни в свою квартиру, захлопнув за собой дверь.

На моей памяти это был единственный раз, когда я видела эту дверь закрытой. Мы с Берни не разговаривали весь день. Время от времени я ходила на кухню проверить, но дверь была по-прежнему закрыта, и я почему-то не могла заставить себя открыть ее. Мама несколько раз спросила, где Детт, но я смогла отвлечь ее книжкой-раскраской с Флинстоунами и бесконечными чашками чая.

Вечером Берни наконец вернулась, чтобы разогреть консервированное рагу. Она разложила его по тарелкам для меня с мамой, но свою тарелку забрала с собой. На этот раз она оставила дверь приоткрытой.

Впервые в жизни я уложила маму спать одна. К счастью, она не упрямилась. Я даже смогла заставить ее принять душ и помыть голову – обычно этим занималась Берни. Затем я помылась сама, и, когда уже легла спать, в комнату вошла Берни и села на край моей кровати.

– Хайди, никогда больше не лги мне, – произнесла она.

– У меня не было выхода, Берни. Иначе ты не позволила бы мне купить билет, – сказала я. Прищурившись, я разглядывала ее силуэт.

Она печально улыбнулась и тихонько покачала головой:

– Мы обе знаем, что тебя не остановить, верно, Хайди-Хо?

Три дня спустя, днем 22 сентября, я уехала в Либерти. Я выследила Зандера с утра, чтобы попрощаться и сказать ему, что мне удалось убедить миссис Чудакову, что он будет хорошей няней для ее близнецов вместо меня. Он был рад новой работе, но больше всего хотел, чтобы я снова и снова повторяла ему то, что я сказала о нем миссис Ч.