Андрей Дымов - Тревожная осень

Он снова снял трубку и набрал номер водителя:

– Завтра в 9 утра приезжай за мной, Ванечка. Поедем в город.

Теперь спать и ни о чем не думать.

На следующий день ровно в 9.55 он вошел в регистратуру клиники «Вирайл», где его ждал Жизнев.

– Я думал, вы не придете, струхнете в последний момент, – начал доктор.

– А я знал, что вы так подумаете, и пришел из принципа.

Они рассмеялись, и смех снял напряжение, которое вклинилось в их отношения вчерашним вечером.

– Идемте, – сказал Жизнев. – И не бойтесь: это не так больно, как все думают.

– А я и не боюсь.

И началось… Сама процедура, как бы получше выразиться, явно перекочевала в медицину из пыточного арсенала гестапо или инквизиции. Доктор всаживает в тело пациента, а правильнее сказать – пытуемого – палку, на конец которой насажено что-то типа шприца, а затем выхватывает изнутри кусок живого мяса и помещает его на предметное стекло, которое молча держит в руках сестра.

И так целых двенадцать раз. Кто через это проходил, никогда не забудет. Правда, Жизнев успокоил, сказав, что японцы делают это сорок восемь раз. И хотя, как технарь, Андрей Семенович понимал, что чем больше проб, тем выше точность анализа, в тот момент он не завидовал мужчинам Страны восходящего солнца.

«Спасибо хоть сестра среднего возраста», – одобрил он выбор Жизнева. А то однажды зашел в частную клинику, обещавшую продлить жизнь до 200 лет, так там у всех медсестер униформа состояла из юбки, едва прикрывавшей пупок, причем чувствовалась готовность расстаться с одеждой вовсе в обмен на содержимое клиентского кошелька. После первого же приема Андрей Семенович закончил посещение той клиники: и так все ясно. Да, такой медсестры тут только и не хватало.

Ну вот, вроде бы двенадцатый, последний по счету удар гарпуном, и, наконец, Жизнев произнес:

– Можно вставать, одевайтесь.

Доктор потрепал Андрея Семеновича по коленке и очень тепло сказал:

– У вас простата мягкая. Все будет в порядке. Если появятся вопросы, не стесняйтесь и звоните мне на мобильник.

– Помочь вам одеться и дойти до регистратуры? – предложила сестра.

– Что вы! – Андрей Семенович выступил в своей манере. – Да я вас сам на руках, куда скажете, донесу.

С Жизневым договорились так: он не будет беспокоить доктора в отпуске, а позвонит в первых числах сентября. На этом попрощались. Дымов, чуть пошатываясь, пошел к выходу.

«Хорошо, что я не японец, – подумал он, – а то до сих пор подвергался бы мучительному обследованию».

Андрей Семенович вышел из «Вирайла» на улицу. Хотел сесть в машину, но что-то его остановило. Что? На улице Подковырова (или как там ее сейчас называют?), где находилась клиника, прошло его детство. Недалеко отсюда он родился, здесь прожил восемнадцать лет, кончил школу с медалью и поступил в университет – тогда единственный на весь город. Здесь было все: и горе, и радости.

Пора садиться в машину и ехать – дел много. Но вместо этого он начал вспоминать эпизоды из школьной жизни и поступление в университет.

«Это что такое? Подведение итогов? Тьфу-тьфу-тьфу!» – Он автоматически собирался постучать по дереву, но протянутая рука будто натолкнулась на каменную стену. В конце июля дерево имело осенний вид: листья желто-зеленые и готовые опасть. Больное дерево или… кто-то намекает ему на осень жизни? Ведь рядом совершенно нормальные деревья. На мгновение страшно захотелось выпить. Нет – даже напиться до бесчувствия.

Усилием воли Андрей Семенович переломил себя и чуть не закричал на всю улицу.

«Тебе Жизнев сказал, что все будет в порядке? – с яростью убеждал он самого себя. – Веришь ему или нет, другой вопрос. И нечего устраивать сцену подведения итогов, вспоминать классиков с их „Осенью патриарха“.

Лето сейчас, лето, – продолжал внутренний монолог Дымов. – Мало ли какой идиот кинул полкило соли под дерево. „Пошел в машину, к такой-то матери“, – скомандовал он себе!»

Предстояло выбрать дочке подарок и забыть обо всем до 31 августа. Хотя нет, 31-го он уже вернется. Звонить Жизневу прямо из аэропорта? Не годится! Тогда в четверг? Вроде бы четверги, как и понедельники, считаются тяжелыми днями. Ты позвонишь Жизневу лучше в пятницу, 2 сентября, и не с утра. Сначала надо отправить документы в банк и посмотреть почту. В общем, 2 сентября, часиков в 12–13. А до этого – никаких простат, PSА и иной дребедени! И никто не должен ничего заметить. Еще не хватало испортить отпуск семье, все больше распаляясь и кляня себя за малодушие, думал Андрей Семенович.