Мэри Симсес - Непреодолимое черничное искушение

– Хайден, – произнесла я, выдавив из себя улыбку. – Я… сделаю это. Я смогу это пережить, и все будет хорошо, – я хлопком соединила ладони, искренне надеясь, что мои слова звучат достаточно убедительно. – И ты прав – чем чаще я буду сталкиваться с такими вещами, тем привычнее они будут. Сейчас, здесь, я просто немножко… выпала из колеи, но я знаю, что когда мы вернемся в Нью-Йорк – я снова займусь своими обычными делами и через пару недель уже все будет нормально и я буду готова ко всему. Ты сможешь выставить против меня всех журналистов Нью-Йорка – и я выдержу их натиск с честью и легкостью.

Хайден опустил взгляд на свой сэндвич с окунем, потом снова посмотрел на меня, между бровей у него залегла складка:

– Ну, тут такое дело, понимаешь…

Ой-ой. На этот раз новости будут точно плохими.

– Они приедут сюда через два дня.

Я почувствовала, как в голове взрывается вулкан боли, от которой глаза чуть не вывалились наружу. И выпрямилась на самом краешке стула:

– Кто приедет? О чем ты вообще говоришь?

– «Таймс». Они пришлют репортера и фотографа в Бейкон.

– О господи! – я вскочила и шарахнула ложкой о стол со всей силы – звук эхом разлетелся по всему патио. – Зачем? Зачем сюда? Зачем через два дня?! – я вцепилась в скатерть. – Я не готова… не готова!

Инстинктивно я схватилась за волосы – они были сухими и безжизненными, взглянула на ногти – розовый лак облупился, сами ногти были обломаны и выглядели крайне неухоженными…

Хайден взял меня за руки и привлек к себе.

– Ну ты же понимаешь, – заговорил он. – Мы таким образом не только порадуем журналистов – мы и для себя извлечем немалую пользу.

Я посмотрела на него.

– Все эти домики, маленький городок, провинция – для нас это будет очень полезно. Мы покажем как бы другую сторону двух крутых адвокатов с Манхэттена, – он взял жареного моллюска и съел его. – Бросим публике косточку?

Я попыталась улыбнуться.

Кораблик подплыл ближе к берегу – я слышала его пыхтение. Голова у меня готова была взорваться. Я подняла упавшую ложку и мельком увидела в ней свое отражение.

Лицо мое было перевернуто.

– Больше никогда не позволяй мне есть этих моллюсков, – простонал Хайден, когда мы входили в гостиницу, и схватился за живот.

– Пойдем-ка наверх, – предложила я.

Паула уставилась на Хайдена.

– Что это такое с вами?

Он нахмурился.

– Ловушка для лобстеров.

– Ой, вот так дела. Вы сунули ногу в ловушку для лобстеров? Вы что, хотели браконьерствовать? Это, знаете ли, незаконно!

Лицо Хайдена стало багровым.

– Я законопослушный гражданин, – процедил он. – А кроме того, я даже не представляю себе, как охотиться на лобстеров.

Паула посмотрела на него прищурившись, словно оценивая. Потом кивнула мне:

– Вам тут звонили, – и она протянула ему белый листок бумаги. – Джентльмен, – она покосилась на Хайдена.

На листочке с красным логотипом «Виктори-Инн» наверху, который Хайден читал через мое плечо, было написано:

«2:15. Для Эллен Брэндфорд. Звонил Рой. Он извиняется».

– Хорошо, спасибо, – я постаралась, чтобы мой голос звучал как можно равнодушнее и чтобы никто не заметил волнения, которое охватило меня при виде имени Роя, нацарапанного рукой Паулы.

– Дай-ка мне посмотреть, – Хайден вынул листочек у меня из руки. – Ну, по крайней мере, ему хватило ума извиниться… хотя бы перед тобой, – и он взглянул на меня с легкой усмешкой.

Мы карабкались по лестнице как альпинисты карабкаются в горы, медленно, шаг за шагом, ступенька за ступенькой. Хайден опирался на мое плечо, как на костыль. Наконец я открыла дверь в номер, и он похромал прямо к постели, рухнул на нее и водрузил свою распухшую лодыжку на подушку.

– Тебе не кажется, что она выглядит еще хуже? – спросил он встревоженно. – Мне кажется.

Я затруднилась с ответом.

– Ну… мне кажется, она выглядит чуть получше, – сказала я все-таки.

Хайден всегда был немного ипохондриком, так что лучше было оставаться на позитивной волне.

– Ну, болит она точно больше, – заявил он. – Мне, наверно, нужно было больше льда прикладывать.

– Я найду лед, – пообещала я, вытряхивая в раковину в ванной остатки растаявшего льда из пластикового пакета.

– Сильно болит, знаешь, – пожаловался он, когда я уже держалась за ручку двери. – И еще желудок… он просто меня убивает. Нестерпимая прямо боль. И все эти моллюски. Я так и знал.

– Хочешь, я позову врача?

Он покачал головой.

– Нет, нет. Со мной все будет в порядке.