Михаил Попов - Вивальди

— Поехали.

Несмотря на субботний день у отделения РОВД шла обычная жизнь. Впрочем, кто их сравнивал жизни отделений в будни и выходные. На стоянке перед одноэтажным зданием с зарешеченными окнами УАЗик, и красиво разрисованный синей краской «форд», кучка людей в форме, стоят кружком, курят и смеются. Стоят прямо у стенда: «Их разыскивает милиция». Из отделения вышел какой-то майор, и, не глянув на нас, захрустел песочком в направлении «форда».

Не знаю, как кто, а я тоскую в отделениях милиции больше, чем в других казенных заведениях. И знаю почему. Здесь пахнет караулкой, я отслужил двадцать пять лет назад, а запашок строевой безысходности все еще сидит в порах памяти. Но в этот раз интереснее было наблюдать не за прустовскими изгибами сознания, а за поведением реальных людей.

Ипполит Игнатьевич решительно вошел внутрь, приблизился к полупрозрачной перегородке, за которой томился дежурный в окружении телефонов и постучал набалдашником трости в окошко. Окошко в перегородке отворилось. Ипполит Игнатьевич строго спросил, может ли он видеть офицера по имени Рудаков.

— Майор Рудаков только что вышел.

— Мне нужно с ним поговорить.

— А что я могу сделать. — Пожал плечами лейтенант.

— Это очень важно!

— Он уехал.

— Верните его!

С каждой новой фразой голос старика становился громче и неприятнее.

Лейтенант демонстративно снял трубку молчащего телефона, и отвернулся. Ипполит Игнатьевич еще раз требовательно поработал тростью по стеклу. Дежурный гневно встал.

— Вы что там, гражданин, сдурели?!

Открылась дверь, и вошли двое милиционеров, можно было подумать, что на звук начинающегося скандала, но скорей всего — совпадение. Они похлопывали своими дубинками по своим левым ладоням, как будто работая на холостом ходу, в ожидании настоящего дела. Милиционеры присматривались. Старик был одет хоть и скромно, но прилично, вроде бы немедленно применять к нему «демократизаторы» было неловко.

Дежурный вылетел из-за своей стенки.

— Ты че буянишь, дед?

— Чего ему надо? — Спросил один из милиционеров, и посмотрел в мою сторону, как будто прикидывая, не нужно ли и мне того же, что «деду».

— Рудакова требует. — Пояснил дежурный.

Ипполит Игнатьевич истово кивнул.

— Приведите его. Иначе сами будете виноваты. Я этого не хотел! — Старик почти взвизгнул под конец фразы.

Милиционеры посмотрели на дежурного.

— А где Рудаков?

— Да уехал только что. Приходите гражданин попозже. Вечером.

— Я из Москвы, и ждать нельзя. Может быть, ему вообще уже нельзя за руль садиться!

— Чего он несет? — переглянулись милиционеры, — больной?

— Мешаете, гражданин. — Дежурный рванулся к зазвонившему на рабочем месте телефону.

— Я вас очень прошу, — обратился старик к сержантам с черными палками. Те поморщились. Ситуация была дурацкая.

Открылась дверь с улицы, и вошел майор, он вел за руку Майку и снисходительно улыбался. Нет, скорее, это она его вела за руку. Черт, я не отследил тот момент, когда она выскользнула из дежурки. Инициативный, но дискомфортный ребенок.

— В чем дело? — Вальяжно поинтересовался майор. Все тихо обрадовались его появлению, особенно дежурный. При появлении погон с большими звездами, у нас обычно обстановка нормализуется. Не на этот раз.

— Вы ведь Рудаков?

— Да. — Майор перестал улыбаться.

Ипполит Игнатьевич судорожно вздохнул, потом медленно, сдерживая свое падение упертой в пол тростью, рухнул на колени перед чином.

— Умоляю вас, умоляю!

Майор отнял свою большую, добрую руку у девочки и раздумывающе накрыл ею подбородок.

— В чем дело? — Спросил он еще раз, но уже как власть, способная не только мирно поддерживать порядок, но и карать.

Из глаз Ипполита Игнатьевича потекли слезы, причем с разной скоростью.

— Умоляю вас, сядьте в тюрьму товарищ майор Рудаков!

— А-а. — Мощно поморщился офицер и отступил на полшага. Он понял, с кем имеет дело. И я сразу же вслед за этим сообразил, что происходит.

— Уберите его отсюда. — Обратился ко мне Рудаков, мгновенно определив, что я имею прямое отношение к этой ситуации. Было понятно, что лучше последовать этому полуприказу полусовету. Я наклонился, пытаясь взять старика под локоть, но он резко и больно ударил меня своей тростью.

— Товарищ майор Рудаков. Сдайтесь в тюрьму и скорее в суд, вам дадут три года или пять, а то будет хуже, я и этого не хочу. Я хочу, чтобы справедливо. Вы ведь без умысла, вы ведь по пьянству, а Анну Ивановну все равно уж не вернешь.